Повернутись на сторінку http://www.philsci.univ.kiev.ua/

Повернутись на сторінку http://www.synergetics.org.ua/

Заключение

Подводя итог, акцентируем некоторые наиболее важные с нашей точки зрения моменты, характеризующие связанную с по-явлением самоорганизационной парадигмы ситуацию в социаль-ном познании и в науке вообще.

Ш Теория самоорганизации (синергетика) в настоящее время стала теоретическим стержнем того события в науке, которое некоторые исследователи предлагают называть научным дви-жением “концепция самоорганизации” [1]. Понятие научного движения в исследовании динамики научного знания, путей его трансформации вводится для обозначения более масштабных и всеохватывающих процессов в науке, чем те, которые известный английский философ Имре Лакатос называл термином “научная программа” [2]. Это понятие включает в себя совокупность исследовательских программ, значительно отличающихся друг от друга, но таких, которые, тем не менее, имеют генетически срод-ненные истоки. Главное, что их связывает, — их интерес к одной достаточно общей проблеме, приобретающей в каждом отдельном случае свою специальную окраску. В рамках научного движения “концепция самоорганизации” такой общей проблемой становится проблема возникновения порядка в ситуации открытости, нелинейности и неравновесности системы.

Особо следует отметить ту широкую междисциплинарность, которая сопровождает приход синергетических представлений в науку и культуру. Интегративная направленность синергетической парадигмы в перспективе может вывести не только на серьезные трансформации в дисциплинарном пространстве науки, но и на значительное сближение науки с ненаучными типами знания, в частности сближение науки и искусства. “Преобразование уже началось. Границы между традиционными дисциплинами утрачивают отчетливость. Уже возникли центры по изу-

412

чению “сложной динамики”, “нелинейных явлений” и других подобных вещей, предусмотрительно не уточняющие, какие яв-ления — физики, химии, биологии или совершенно других областей они рассматривают. На семинарах в этих центрах изуча-
ются как метаморфозы растений и животных, так и проблемы физики плазмы, психологии восприятия или социального поведения. Растет уверенность в том, что процессы образования структур и самоорганизация развиваются в соответствии с небольшим числом сценариев, не зависящих от конкретной системы” [3].

Синергетическая коррекция того научного взгляда на мир, который культивировался классическим разумом, прежде всего начинается с отказа от преимущественного акцента на состояниях стабильности, устойчивости, равновесия, поступательности, что было характерным для классических мыслительных образ-цов. “Неравновесность и неустойчивость воспринимались с пози-ций классического разума как досадные неприятности, которые должны быть преодолены... Картина мира, рисуемая классиче-ским разумом, — это мир, жестко связанный причинно-след-ственными связями, причем причинные цепи имеют линейный характер, а следствие если не тождественно причине, то, по край-ней мере, пропорционально ей. Причинными цепями ход разви-тия может быть неограничено просчитан в прошлое и будущее. Развитие ретросказуемо и предсказуемо. Настоящее определяется прошлым, а будущее настоящим и прошлым” [4]. От тако-
го видения мира синергетика предлагает отказаться, причем са
мым радикальным образом.

Ш Свой новый образ реальности синергетика формирует с помощью ряда понятий, основное содержание которых, безотносительно к их дисциплинарной специфике, состоит в следующем.

Открытые системы — системы, связанные с внешней сре-дой входящими и выходящими потоками вещества, энергии, ин-формации.

Нелинейные системы — системы, закон жизнедеятель-
ности которых, а также законы обмена с внешней средой, характеризуются существенной нелинейностью, что проявляется во взаимозависимости основных параметров системы.

413

Сложность системы — определенная архитектура системы, характеризующаяся не аддитивной сложностью (сложенностью), а сложностью по типу фрактального, присутствующего в каждой точке инвариантного усложнения.

Динамика системы изучается в связи с динамикой макро-скопических переменных, которые еще называются динами-ческими переменными.

Макродинамические переменные системы — макроскопические параметры системы, которые определяют ее состояние. (Например: температура внутри среды, давление, концентрация образуемых в результате внутренней реакции веществ, плотность популяции и т. д.)

Состояние системы описывается состоянием основных макродинамических переменных.

Фазовая траектория системы — траектория системы, определяемая через последовательность положений в пространстве макродинамических переменных (фазовых координат).

Системный аттрактор — состояние системы, к которому
она закономерно эволюционирует, оказавшись на траектории, притягиваемой аттрактором. Форма аттрактора задается внут-ренними свойствами самой системы. Движение к аттрактору представляет собой особый тип изменения системных состояний.

Управляющие параметры системы — величины, характе-ризующие внутренние и внешние условия существования систе-мы. Для неравновесных систем существуют критические точки значений этих параметров, выводящие систему в точку бифуркации, когда фазовый портрет системных аттракторов резко меняется. (Например: концентрация подаваемых в раствор ве-ществ, температура на границе среды, количество питательных веществ, обеспечивающих размножение популяции, и т. д.)

Точка бифуркации — значение параметров системы, при которых нарушается устойчивость термодинамической ветви и других стационарных состояний системы. Они становятся неустойчивыми относительно флуктуации системы.

Энтропия — понятие, описывающее отклонение системы от состояния термодинамического равновесия (энтропия равновес-ных (однородных) состояний выше, чем энтропия неравновес-

414

ных (неоднородных) состояний); указывающее на степень упо-рядоченности системы. Закрытые системы неизменно эволюционируют в сторону роста энтропии. Открытые системы могут самоорганизационно эволюционировать в сторону уменьшения энтропии (роста упорядоченности) в случае, если негэнтропий-ные потоки через границу системы способны противостоять внутреннему производству энтропии.

Стационарные состояния — квазиравновесные состоя-
ния, характеризуемые минимумом производства энтропии: перенос энтропии в окружающую среду настолько мал, насколь-ко это позволяют граничные условия.

Флуктуация — микроскопические изменения в системе, не приводящие к макроскопическим изменениям в состояниях, близ-ких к равновесию, но влияющие на эволюцию системы в случае ее выхода на бифуркационные состояния. Возникает эффект по-явления порядка через флуктуацию.

Порядок через флуктуацию — эффект появления новой упорядоченности системы в результате положительной обратной связи, вызванной микроскопической флуктуацией в точке бифуркации.

Неравновесные структуры, диссипативные структуры — неоднородные структуры, возникающие и существующие в открытой системе, далекой от состояния равновесия. Представляют собой коллективное согласованное движение элементов системы. Кооперативное действие, давшее название синергети-ке (от греческого synergia — кооперативное действие). Дисси-пативные структуры могут быть пространственными (ячейки Бенара), временными (колебательные движения), пространственно-временными (волны в пространстве, циклы) и более сложными.

Фрактал — системы, которые имеют масштабную инвариантность. Составляющая часть системы имеет те же элементы, что и первичная система, из которой эта часть взята.

Ш Общенаучные тенденции, задаваемые синергетикой и все чаще получающие статус постнеклассической общенаучной парадигмы, в самом общем виде выражающиеся в трансформации

415

способа мыслить процессы возникновения и сохранения упорядоченностей самого различного рода, с достаточной степенью обоснованности можно обозначить как движущиеся в сторону представления их большей холистичности, синергичности, нетелеологичности, зависимости от случая, вариативности. Постнеклассическая наука тоже приобретает особые очертания, проявляющиеся во все рельефнее проступающей междисциплинарности, тяге к синтетическим подходам, захватывающим ранее значительно разведенные научные сфе-ры, большем акценте на инвариантности системных процессов, большем интересе вообще к динамической, процессуальной стороне явлений.

Синергетическая парадигма имеет все основания претендо-вать на статус постнеклассической парадигмы социального познания в первую очередь благодаря ее интегративному потенциалу. В фокусе классической социальной науки находи-
лись прежде всего структурная определенность общества, условия его стабильности, устойчивости, предпосылки прогрессивного развития. Классика в таких своих моделях предпочитала
не замечать индивида с его уникальностью и неповторимостью, видя в этом случайные флуктуации, с неизменностью подавляемые системой. Неклассический протест против “утраты челове-ка” вылился в компенсаторное внимание к уникальному, атомарному, единичному отрицанию структуры как реальности и стремлению свести всю феноменологию социальной истории к суммарному эффекту индивидуальных социальных действий. В основе постнеклассического проекта — возвращение обществу целостности, формирование нового панорамного взгляда без утраты индивидуальной перспективы. При этом акцент дела-ется на процессуальности всех системных структур, на том, что даже стабильность — это всегда процессуальная стабильность.

Ш Ряд феноменов реальной социальной жизни, такие как феномен революции с ее лавинообразностью и непредсказуе-мостью, феномены толпы, вождя, возрождение этничности, растущая иррациональность поведения людей, и та реакция
на них, которую демонстрируют многие наблюдатели, в том чис-

416

ле и ученые, представляют собой ситуацию несовпадения моделей описания (как повседневных, так и научных) и событий реальной социальной истории. “Похоже, несоответствие теории реальным процессам, развернувшееся на Евразийских просторах, достигло той критической грани, за которой полная бесплодность их корректировки и частичного усовершенствования. Необходимо нечто иное: принципиально иной взгляд на сущность происходящего, новые интегративные понятия... Возможно, речь должна идти о большем: об изменении господствующей парадигмы исторического мышления, самого способа понимать историю” [5].

Именно этим можно объяснить то, что “Концепция самоорганизации” как научное движение в настоящее время интенсивно пополняется потоком гуманитарных концептуализаций, ищущих в ней методологическую подпитку, возможность справиться с методологическим кризисом, который фиксируется во многих направлениях социогуманитарного познания в связи с неоправданностью ожиданий, опирающихся на модели Прогресса в различных его модификациях. В мире уже обнаруживала себя острая потребность в новой философии и новых мировоззренческих основаниях. Призывы к новому диалогу с природой, ненасилию, кооперированию и коэволюции, обоснованные в рамках синергетики достаточно глубокими теоретическими построениями, находят все более широкий резонанс в сфере социальных наук.

Ш Процесс интенсивного освоения самоорганизационных идей в общественных науках особенно активизировался начиная с 80-х годов прошлого века. Спор о допустимости недостаточно строгого, во многом метафоричного их перенесения в социогу-манитарную сферу продолжается; тем не менее, синергетический бум не прекращается и до настоящего момента, особенно в стра-нах бывшего социалистического лагеря (Россия, Польша, Украина), прошедших через бифуркационные точки своего общественного развития и испытывающих большую потребность в новых методологических основаниях научной рефлексии по поводу этих процессов.

417

Можно предположить, что даже в случае использования синергетических идей в виде “синергетической метафоры” плодотворность их для социальных наук будет не меньшей, чем плодотворность системной метафоры, на которую указывал П.Штомпка [6]. Именно в этом русле сейчас выполняются многие социосинергетические работы, в частности в российской обществоведческой науке.

Ускользавшие от внимания социальных теоретиков феноме-ны открытости, нелинейности, неустойчивости, самоорганизации, когерентности, неоднозначности, значимости микро-хаоса, бифуркационных механизмов изменения, способности социальной среды к внутренней активности артикулируются в этих теоретических построениях. Обращается внимание на сложность управления такими объектами, значимость случай-ности, флуктуации, механизмов положительной обратной свя-зи, определенного рода предзаданности эволюции, не связанной с человеческими действиями, спонтанность возникновения синергетического эффекта как порядка из кооперации и согласо-ванности действий.

Ряд проблем социодинамического характера, решаемых с по-мощью синергетической методологии, можно быть сформулиро-вать следующим образом:

а) Проблема обнаружения форм и механизмов самоструктурирования общества в условиях его нестабильности, открытости (для потоков материального, энергетического и информационного характера) и нелинейности (этому условию удовлетворяют все достаточно сложные системы, какими являются и социальные);

б) Проблема механизмов формирования особенностей так возникающих нетелеологических структур, главными из кото-рых являются их холистичность, неаддитивность, несводимость к атомарному составу, что на языке синергетики формулируется как резонансность, кооперативность, когерентность, задающая свойства целостности и даже тотальности как целостности наи-более высокого порядка;

в) Проблема трансформации управленческих и социорегуляторных стратегий с учетом существования в социальной сис-

418

теме самоорганизационных механизмов социального структурирования.

Ш Сегодняшний уровень осознания статуса научного знания не позволяет ни одной из множества возникающих социосинергетических теорий претендовать на единственно верную. Тем не менее, социальная функция таких теорий может быть значительной, особенно в моменты потребности в новых конструктах, позволяющих моделировать динамично меняющийся социальный мир. Известный польский социолог П.Штомпка, размышляя над процессами социальных изменений и ролью больших социологи-ческих теорий во времена социальных перемен, писал: “Во времена решительных и быстрых изменений существует большая потребность в общей теории, возникающая на уровне здравого смысла, и эта потребность, по крайней мере частично, объясня-ет нынешний расцвет теоретической мысли. И, с другой сторо-ны, именно общая теория во времена перемен демонстрирует самую сильную восприимчивость, самую большую способность влиять на течение социальных процессов в широчайшем смыс-ле этого слова, потому что она затрагивает так называемый здравый смысл, формируя модели, с помощью которых люди определяют свою ситуацию, совершают выбор, предпринимают определенные действия” [7]. Это уже и есть основное преобра-зующее воздействие таких теорий и основная точка их практического приложения, в отличие от теорий, на которых базиро-валась практика социальных переустройств, освящаемая ли-нейными социологическими моделями. Не социальное насилие, а попытку более глубокого осмысления социальной реальности как принципиально многомерной и сложной несет в своем потенциале синергетическая парадигма как основа социального позна-ния.

Ш Самоорганизационная методология, будучи использована в качестве основания для построения самоорганизационной модели социального изменения, при всей ее ориентированности на динамичность, процессуальность, интегративность, тоже не обещает скорого появления единой теории социальной самоорганизации.

419

По отношению к исходной множественности собственно синергетических динамических конструктов эта множественность социологических концептуализаций растет еще и за счет авторских видений тех основных понятийно-категориальных моментов, на которых базируются синергетические представления. От того, какие же собственно смыслы будет вкладывать автор в понятия социальной системы, ее открытости, нелиней-ности, что будет приниматься за элементный состав и как станут трактоваться связи между элементами, будет, соответственно, зависеть то значение, которое примут в случае социальных синергетических рассмотрений такие понятия, как энтропия (по-нимаемая теперь как социальная энтропия), точка системной бифуркации (социальная бифуркация), аттрактивные диссипатив-ные структуры (социальные аттракторы) и т. д. Все это в результате выльется в существенно помеченный авторским присутствием вариант осмысления социосинергетических явлений. Уже сейчас существует множество авторских версий нелинейной со-циальной эволюции, нелинейной социальной истории.

Согласно предложенной в работе концепции, всякий процесс социального изменения, рассматриваемый как наложение действующих в социальной системе организационных и самоорганизационных механизмов, имеет три качественно различных фазы. Каждая из таких фаз может быть обозначена как определенный тип социального изменения, отмеченный разной долей присутствия организационной и самоорганизационной составляющей.Эти фазы легче всего описать через их отноше-ние к переломному моменту социальной динамики, который мы определили как точку социальной бифуркации.

Добифуркационный период можно условно считать периодом достаточной системной устойчивости, когда работают адаптационные механизмы изменения внутрисистемного порядка, настройки на отношения с окружающей средой, когда организа-ционные воздействия могут быть достаточно весомыми и самоорганизационное сопротивление им не будет проявляться слишком очевидным образом. Иными словами, это состояния, когда обеспечение социального гомеостазиса представляется вполне возможным и реальным даже при значительных инно-

420

вационных экспериментах: система обладает для этого доста-точным ресурсом внутренней устойчивости. И вклад как орга-низации, так и самоорганизации в такое сохранение внутренней стабильности может варьировать в зависимости от разных при-чин (например — культурных), но в целом система сохраняет целостность и внутреннюю связанность и согласованность. Социальные изменения носят локальный характер и не касаются общесистемных параметров. Основные механизмы, реализующие изменения, — это адаптивные механизмы отрицательной обратной связи.

Точка социальной бифуркации — это точка утраты устойчивости, а вместе с этим утраты силы организационной составляющей и полного ее подавления составляющей самоорганизационной. Выход на эту точку и сопровождающие его процессы могут быть описаны с помощью понятия социальной энтропии — ме-ры социального хаоса. По мере роста этого показателя и при-ближения его к некоторому критическому значению попадание социальной системы в зону бифуркационного перелома ста-новится все вероятнее. Хотя даже в непосредственной близости от точки бифуркации (и в этом одно из проявлений нелинейности) общие системные параметры все еще продолжают сохраняться
в пределах предшествующей целостности; социальные струк-туры, социальные институты в основных своих контурах не меняются.

Нужно сказать, что высказывание “чем ниже энтропия, тем устойчивее система и тем это для нее лучше” нельзя считать верным. Согласно эволюционной теории Е.Седова, можно утверждать существование определенного энтропийного коридора, в котором социальная система может наиболее оптимально раз-виваться. Это тот путь развития системы, который наиболее близок по виду к прогрессивному развитию. Выход за пределы этого коридора означает выход в точку бифуркации, и следовательно — переход к доминированию в процессах социального изменения бифуркационных, самоорганизационных механизмов, механизмов положительной обратной связи. Собственно, самоорганизация именно здесь и начинается, поскольку система больше не способна существовать в прежнем качестве, и мера

421
ее внутренней несвязанности, несогласованности, хаотизированности такова, что организационные механизмы уже практически не могут влиять на сущность системного порядка. Это то состояние системы, когда социальные изменения правильнее будет обозначить как разрушающие, хаотизирующие.

Порядок, возникающий в послебифуркационный период, но-сит преимущественно самоорганизационный характер, возника-ет в результате спонтанного дрейфа системы к новому аттрактивному состоянию. Спектр возможных аттракторов, а значит и спектр возможных новых состояний (новых общественных порядков), задается глубинной сущностью социальной системы, а выбор одного из возможных вариантов связан со случайной флуктуацией. Роль флуктуации в данном случае чаще всего играют какие-то незначительные события или социальные действия отдельных людей — вождей, лидеров — тех, кто более всего способен подтолкнуть социальные процессы в каком-то направле-нии. Конкуренция возможных аттракторов на социальной поверхности представлена конкуренцией таких лидеров или лидирующих групп. Это тот момент в социальной истории, когда деятельностный детерминизм проявляется с наибольшей силой, хотя имеет специфическое содержание. Специфичность его состоит в том, что последующее движение социальной истории, как правило, не совпадает с планами тех, кто оказывает решающее влияние на выбор направления движения в точке бифуркации.
В этом — нетелеологичность самоорганизационных процессов.

Дальнейший рисунок социальной динамики можно считать циклическим повторением этих состояний. По мере отдаления от точки бифуркации некоторые самоорганизационные структуры начинают наращивать организационный каркас, возникают образцы практически чистой организационности. Задающие са-моорганизационный порядок аттрактивные структуры, обретя организационную опору, продолжают существовать до тех пор, пока в силу как внешних, так и внутренних перемен управляю-щие параметры, а вместе с ними и энтропийные показатели, сно-ва не достигнут предельных состояний.

Правда, упомянутую цикличность не следует путать с особого рода цикличностью в динамике социальных систем, возникаю-

422

щую как самоорганизационный пространственно-временной аттрактор, социальный аналог самоорганизационных колебательных процессов в других средах. В рамках этой работы мы не касались таких механизмов, хотя они представляют собой пред-мет целого мощно развивающегося социосинергетического направления [8].

Понятие социальной энтропии становится тем понятием, которое позволяет замкнуть в одной модели микро- и макроуровни социальной динамики. Под социальной энтропией в работе понимается присутствующее на уровне глубинного переживания мира чувство связанности человека с социальной системой. Ин-дивидуальный микровклад в макроэнтропийные показатели определяется тем, насколько человек чувствует себя, с одной стороны, защищенным, а с другой — востребованным той социальной системой, об энтропии которой идет речь (коллектив, группа, общество в целом).

Энтропия — это основная интегральная социодинамическая характеристика социальной системы. То, что понятие, описы-вающее меру стабильности общества и меру его близости к кри-зисным состояниям, определяется через заданную на уровне переживания меру связанности человека и общества, представ-ляется наиболее адекватным для описания процессов социаль-ной самоорганизации. В отличие от традиционного для социальных наук (социологии, политологии, экономики) понимания со-ответствующей системы как состоящей из статусов и ролей, от-вечающих рассматриваемому социальному срезу, обнаружение самоорганизационных социальных явлений требует того, чтобы в качестве элемента социальной системы мы рассматривали человека во всей его целостности — социальной, телесной, куль-турной, психической (как сознательной, так и бессознательной).

Результатом реконструкции социальных структур, наиболее полно демонстрирующих ту феноменологию, которая присуща самоорганизационной аттрактивности, и, следовательно, в наибольшей мере могущих претендовать на то, чтобы представ-лять самоорганизационный строй социального порядка, является вывод о том, что социальная аттрактивность проявляет себя в виде действующей толпы, игровых и мифологических сообществ.

423

Иными словами, социальные общности, возникающие на основе общего мифа или общей игры, являются имманентно при-сущими социальной среде структурными формами, ее, если так можно сказать, самоорганизационной “подкладкой”. Они могут быть завуалированы организационными формами, имеющими другую, телеологическую природу, но не могут быть ни устранены, ни отменены в силу своей естественности и укорененности в нелинейных свойствах самой социальной среды.

Ш Феноменология самоорганизационных социальных явле-
ний принципиально не может быть описана без использования понятий и образов ряда социальных наук, в частности пси-хологии и культурологии. Конструируемая в рамках самоорга-низационной парадигмы точка зрения на процессы социального структурирования и механизмы обеспечения жизнестойкости возникающих социальных структур в очередной раз предостав-ляет множество аргументов в пользу утверждения невозможности рассматривать социальные процессы отдельно как от психологических, так и от культурных. Социальное, психоло-гическое и культурное в этой модели настолько переплетены и взаимообусловлены, что правильнее говорить о едином социо-культурно-психологическом динамическом потоке, о процессе социальных изменений, понимаемых как единство социального, культурного и психического в его целостной (включающей глубинно-психологически компоненты) представленности.

Одно из самых важных свойств самоорганизационно возникающих социальных структур называется аттрактивностью и реализуется с помощью тех психологических механизмов, которые принято относить к иррациональным, бессознательным. Дихотомия организация — самоорганизация в психологической плоскости может коррелировать с дихотомией сознательное — бессознательное, рациональное — иррациональное, суждение — воображение и т. д. Поскольку наше бессознательное тесно интегрировано с нашей телесностью, можно сказать, что включенность в самоорганизационные социальные процессы обусловлена тем, что человек не только мыслящее, но еще и чувствующее, предчувствующее, переживающее и к тому же обладающее

424

телесностью существо. Свойство когерентности, кооперативности, задающее эффекты целостности аттрактивной структуры, тоже опирается на способность человека к несогласованной синхронизации действий с другими, возникающей как эффект коллективного сознания, эффект гиперличности.

Самоорганизационные социальные упорядоченности обла-дают еще одним очень важным признаком — это всегда локаль-ные порядки. Эта локальность реализуется в первую очередь за счет культурных механизмов, таких как формирование локаль-ного ценностно-нормативного пространства; использование соответствующей символики и атрибутики; формирование локального языкового пространства, выделяющей данную структуру манеры презентации своего тела (одежда, прическа, ма-кияж, украшения, пластика тела, мимика, жесты). Обряды инициации, в разных формах присутствующие в любой ат-трактивной структуре, предназначены для затруднения прео-доления границ структурной локальности.

Интегрированность, когерентность структуры обеспечивается ритуалами, призванными приводить к ритмической согласо-ванности элементов аттрактивной структуры, что происходит как согласованность их глубинных переживаний реальности.

В силу этого самоорганизационные структуры всегда имеют признаки субкультурных образований. С точки зрения Рузавина, “социальные нормы, законы и регуляторы можно рассматривать как результат самоорганизации соответствующих общественных систем. Законы рынка, нормы морали, законы языка и культуры становятся лучше понятыми, если они анализируются именно с такой точки зрения” [9].

Всякая достаточно устойчивая аттрактивная структура (игровая, мифологическая) представляет собой и вполне очерченное культурное образование. В то же время всякое спонтанно возникающее культурное течение в своей социальной основе связано с социальной аттрактивностью и именно так проецируется на социальное пространство. Поэтому бифуркационные точки социального изменения являются точками не только интенсивного социального переструктурирования, но и точками резкого роста культурного и субкультурного многообразия, возникнове-

425

ния множества субкультурных форм, которые в трактовке, к примеру, Л.Ионина называются культурными стилями [10], а в нашем понимании — зачатками новых социальных аттрактивностей.

Аттрактивность в ее структурообразующем и структу-ропреобразующем виде наиболее отчетливо проступает в периоды социальных переломов, когда новые игры людей са-
мых разных групп и поколений становятся не похожими на старые, а новые мифы вовлекают в свою интегрирующую стихию. Никакие насильственные методы, как правило, не приводят к искоренению таких игр, а только добавляют красок в формирующуюся мифологию. И альтернативой игре становится новая игра. Мифу может про-тивостоять только другой в равной мере системно укорененный миф.

Ш Осознание модельности, а не безусловной закономерности предлагаемых самоорганизационных интерпретаций процессов социального изменения, требует достаточно осторожного их использования в плане подключения в различного рода социальные технологии. Тем не менее, поскольку мы всегда имеем дело с интерпретацией, а не объективным законом, то, отказавшись от административного пафоса в приложении этих результатов, можем сделать ряд практических выводов.

Каким образом, например, так представленный концепт со-циальной энтропии как меры близости социальной системы к точке социальной бифуркации может быть применен к построению стратегий социального регулирования?

Здесь может быть несколько стратегий. Одна — стремящаяся к социальному гомеостазису и эволюционному пути развития в случае невозможности полного сохранения социального порядка. Другая — направленная в сторону нарушения социального равновесия, наращивания энтропийных показателей и выведения социальной системы на кризисное состояние. Обе стратегии могут иметь своих сторонников. Рассмотрим, каковы приоритеты, предлагаемые и тем, и другим концепцией соци-альной энтропии.

Для первых — это поиск поддержания энтропийного значения в пределах энтропийного коридора, и, согласно такой стратегии,

426

спровоцированные тем или иным образом энтропийные всплески должны гаситься встречными негэнтропийными потоками. Они могут возникать естественно, могут планироваться искусственно. Это, например, изменение закона обмена с внешней средой, что является одним из серьезных факторов сдерживания роста энтропии. (Реально это может выглядеть как привлечение инвестиций, внешней рабочей силы, как оживление торговли, гуманитарная помощь, получение займов, упрощение процедуры иммиграции и даже начало экспансии на соседние территории.) Но сущность не в самих объемах потоков, а в изменении тех энтропийных показателей, к которым это приводит. С этой точки зре-ния социальная экспертиза любых проектов должна трактоваться как задача оценки изменения энтропийных показателей системы в результате реализации таких проектов. В нашем понимании — увеличение у ее членов чувства своей уместности в этом обществе.

Вывод, к которому подталкивает самоорганизационный взгляд на особенности социальных процессов, состоит в том, что именно ощущение своей нужности и уместности, а не уровень материального обеспечения, как принято думать в рамках панэкономических моделей, решающим образом влияет на уровень социальной стабильности, отсутствие напряженности и предпосылок для социальных волнений. (Хотя материальная сторо-
на часто становится знаком такой нужности.) К этому выводу независимо от теории самоорганизации приходит и ряд современ-ных теоретиков, изучающих мотивации, приводящие к социальным волнениям. П.Штомпка указывает на возрастающее влия-ние психологических теорий революций. Их авторы, в частности Джеймс Девис, Тед Гурр, делают аналогичные выводы: нищета ведет к социальным переворотам, но только та нищета, которую люди осознают (а вернее сказать — переживают) как несправедливую. Если же люди даже крайне нищи, но осознают это “как должное, как предписание судьбы, провидения или соответствие предопределенному социальному статусу, то революционное брожение не возникает” [11].

Для второго вида сознательных стратегий влияния на социальную систему, направленных на рост социальной нестабиль-

427

ности (а также для тех, кто желает изобличить подобные технологии), теории социальной энтропии тоже дают немалый материал для прагматических апробаций. Главная задача у такого техноло-га — показать человеку его незащищенность, ненужность в данной социальной системе, актуализировать его переживание своей невостребованности. Это путь к выходу на кризисные, бифуркационные состояния, который авторы этих проектов избирают в надежде на изменение режима власти и, очевидно, своего места в нем. Но здесь теория самоорганизации выстраивает на пути таких планов серьезное предостережение: вариативность послебифуркационного изменения состояния системы не обещает
их безусловного осуществления технологов после выхода сис-темы на точку кризиса.

Ш Разделение организационных и самоорганизационных механизмов социального изменения является, безусловно, иде-альной конструкцией, позволяющей производить аналитические процедуры. В реальности явления, описываемые с помощью
этих понятий, присутствуют в неразделенном единстве, и интегральная картина актуального момента социальной жизни представляет собой наложение названных процессов, хотя сама конфигурация таких наложений далека от простой линейности
и аддитивности. Здесь скорее более работающим может быть образ резонансных и диссонансных отношений.

В случае резонансного взаимодействия организация и само-организация могут усиливать интегральную сплоченность и эффективность соответствующей социальной структуры. В случае диссонанса результирующая чаще всего сказывается в росте структурной энтропии и последующем разрушении структуры.

Но при этом особое ударение следует сделать на доминантности самоорганизации по отношению к организации, на том соотношении между ними, которое можно сравнить с отношениями между естественным и искусственным. Так же, как бессо-знательное по отношению к сознанию во многом выступает как определенная автономная, неконтролируемая, но естественная стихия, так и социальная самоорганизация по отношению к организации тоже может мыслиться как автономная сила, обладающая мощью естественного явления.

428

Самая оптимальная стратегия управления, представляющая собой баланс между организацией и самоорганизацией, — это максимальное использование энергетики самоорганизации, что на практике означает включение цели управления в качестве организующего начала игровых взаимодействий между членами управляемой социальной системы.

Самая энергозатратная для управляющей инстанции фор-ма воздействия на систему в пределе ведущая к системной деструкции — полное блокирование всех самоорганизационных процессов, подавление и подчинение их организации. И хотя делается это, как правило, под девизом наращивания системной функциональности, эффект оказывается малодостижимым. Наращивается социоэнтропийная характеристика, растет чувство отчужденности человека от тех отношений и действий, которые должны способствовать реализации целей управления.

Идея социальной энтропии и соотношения организации и самоорганизации содержит серьезное предостережение тем социальным технологам, кто увлекается организационными методами энтропийного гашения. Говоря политическим язы-
ком — диктаторскими и авторитарными формами правления. Они, при всей внешней упорядоченности, ведут к росту энтропии общества в его самоорганизационной составляющей. И выход на точку разрушения социального порядка неизбежен.

Ш Социальная самоорганизация многолика, и что характер-но — безразлична к нашим ценностям. Ее интересует прежде всего порядок, но она не решает, на каком ценностно-нормативном основании он возникает. Для нее все нормы — лишь инструмент упорядочения, снижения энтропии. Для всякой игры ее правила — самые правильные.

Признание того, что в обществе никогда не ослабевают самоорганизационно идущие процессы социального структури-рования, заставляет утверждать, что новый миф, даже самый безумный с точки зрения ценностей и норм предыдущей мифологии, может стать основой нового социального порядка, если он появляется в нужное время и в нужном месте — в точке бифуркации социальной системы. И если, по воле случая, именно

429

он завладеет чувствами людей, задаст им новое мировидение, новую смысловую сетку, сквозь которую они пересмотрят реальность, то задаваемая этим мифом большая игра превратится для людей в их основную реальность. Этот миф и порождаемый с его помощью порядок будет доминировать до следующей точки энтропийного скачка, до следующего момента в жизни общества, когда такой смысловой код перестанет порождать у человека уверенность в своей уместности в этом социальном целом.

И здесь вопрос путей противостояния такой перспективе ста-новится чрезвычайно актуальным. Есть точки зрения, что этого можно достичь путем интеллектуального совершенствования и организационных согласований. Вот высказывание по этому по-воду российского обществоведа Назаретяна: “Чтобы выжить, общество обязано выработать и освоить менталитет, адекватный инструментальному могуществу и предполагающий чрезвычайно высокую степень терпимости, готовность к самокритике и компромиссам. Принятие всеми региональными культурами единых ценностей и норм общежития (конвергенция, унификация) — се-годня не благое пожелание, а императив сохранения мировой цивилизации. Либо человеку достанет интеллектуального динамизма, чтобы своевременно вырасти из пеленок религиозного мышления, либо эволюция жизни на нашей планете завершится заслуженным апокалипсисом” [12]. Но если самоорганизационные механизмы составляют часть социодинамического процес-са и они таковы, как мы их здесь представили, то из религиозного (мифологического) мышления и сопутствующих ему форм социальности человечество не вырастет никогда. Оно не альтерна-тива логическому, оно — уравновешивающая часть целостной мыслительной системы. И, похоже, более мощная, не поддаю-щаяся логическому укрощению часть.

Интеллектуально обеспеченную глобализацию Назаретян видит альтернативой тому сценарию мирового развития, который предлагается в известной работе американского футуролога С.Хантингтона “Столкновение цивилизаций”, предрекавшего наступление фундаментализма как реванш Бога [13]. В понимании Хантингтона основой цивилизации является определенная культурная традиция — ислам, западное христианство, право-

430

славие и т. д. А поскольку традиция в основе своей явление самоорганизационного порядка, то прогноз Хантингтона можно трактовать как обещание реванша самоорганизации. В некотором смысле этот прогноз после 11 сентября уже начал сбываться, и не случайно имя Хантингтона в первые дни после тех событий упоминалось очень часто. Еще более радикальный прогноз на-ступления Традиции мы видим в работах таких философов, как, например, Рене Генон. В реальных социальных процессах Традиция предстает в виде этнического и религиозного ренессанса, и не случайно глобализм и традиционализм составляют сейчас две зачастую соперничающие модели социальной динамики и социального прогнозирования.

В этой связи не может не возникать вопрос о том, что можно сделать в ситуации такой власти самоорганизации и ее нейтральности по отношению в оппозиции добра и зла. И ставить его можно в двух плоскостях — на уровне отношений человека и социальной системы и на уровне общечеловеческих проблем.

В первом случае это звучит как вопрос: “В какой мере мы зависимы от социальной самоорганизации и насколько являем-ся для нее строительным материалом?”

Из предложенной интерпретации процессов социальной самоорганизации можно сделать вывод, что эти ловушки объективны и независимы от нас в той мере, в какой объективно и не-зависимо от нас наше бессознательное, с какой силой его багаж может увлекать нас и направлять в сторону притяжения того или иного аттрактора. Если под рефлексией понимать степень осознанности нашего внутреннего мира, а значит, и степень сознательного проникновения в наши бессознательные структуры, то можно утверждать, что не столько интеллект, сколько способность к рефлексии спасают нас от того, чтобы мы были послушным материалом для самоорганизационного самострук-турирования общества. Мы не можем его избежать, но можем научиться, образно говоря, отличать призывы, идущие от Бога и от дьявола. Это тот путь, который Юнг называл индивидуацией, полагая, что он состоит в выборе персонального мифа. Этот же путь в различных духовных практиках классифицируется как
путь освобождения и духовного совершенства. В этом случае

431

можно сказать, что от слепой власти самоорганизационной аттрактивности человек может уйти только став иным в своей сущности. Но если бы можно было предположить такую гипотетическую ситуацию, в которой способность к рефлексивному самоконтролю стала бы нормой психической жизни человека как такового, то процессы самоорганизации, не перестав действовать в такой среде, приобрели бы в ней совсем другие очертания, поскольку сама среда в сущности стала бы иной.

Знание механизмов самоорганизации, ее психологических оснований позволяет по крайней мере смотреть аналитически и в некоторой степени прогностически на актуальные социальные процессы. У самоорганизации сейчас появились новые неогра-ниченные возможности, связанные с появлением сети Интернет, где организационный контроль почти отсутствует и созданию аттрактивных игровых сообществ не мешает географическое расстояние. В этом пространстве уже активно создаются само-организационные субкультурные среды, вносящие свои пока еще нерадикальные изменения в общий социальный порядок.

Ш Значение выводов, следующих из способности нелинейной системы к самоорганизационным трансформациям, особенно возрастает в случае, когда мы пытаемся вырабатывать страте-гию управления такими системами. Перечислим еще раз те особенности нелинейных систем, которые становятся особен-но значимыми и которые нельзя не учитывать при решении проблемы управления такими системами.

ь Наличие точки порогового значения параметров системы, некоторой пороговой чувствительности, до которой можно расшатывать систему без ущерба ее качественным характеристи-
кам — все равно сотрется, забудется, вернется к прежнему, а пос-ле которой — все многократно усилится, из малого вырастет в общесистемный эффект.

ь Эффект ветвления путей эволюции при достижении порогового значения управляющих параметров, точки бифуркации системы. Это выход на вилку путей эволюции, на развилку дорог, на точку кризиса, за которой — новое множество возможных исходов. Утрачивает устойчивость то, что было до того устойчивым,

432

утрачивает притягательность то, что было до достижения такого порога безусловным.

ь Способность к усилению флуктуации, малого воздействия, некоторой индивидуальной особенности какого-то элемента системы, которая в обычных состояниях гасится силами, ве-дущими к стационарному положению, но которая может оказаться значимой и определяющей для выбора следующего притягиваю-щего положения равновесия в этой критической точке бифуркации. Сила самого закона возвращения к равновесию уже не действует, а к какому новому равновесию покатится система — может решить малая флуктуация, толкнув всю систему в область притяжения того или иного нового равновесного состояния, нового аттрактора.

ь Значимость случайности в момент выбора последующей эволюционной ветви. Иными словами, влияние случайности на то, какая индивидуальная особенность, какая из множества ма-лых флуктуаций окажется именно той, которая разрастется в новое качество всей системы, выведет систему на новый путь развития.

ь Как следствие — невозможность прогнозирования таких путей развития в силу наличия все той же случайности. Поэтому долгосрочные прогнозы (перекрывающие моменты возможного выхода на пороговые, бифуркационные состояния) оказываются бесперспективными в области действия нелинейных законов.

ь Появление эмерджентных свойств системы за счет того, что ее элементы как бы начинают соотносить свое поведение с целым и “отказываться” от ряда степеней свободы в пользу
определенных коллективных, кооперативных, когерентных дей-ствий.

ь Эффект забывания начальных условий. В случае линейных систем мы всегда полагали, что из знания начального состояния и закона динамики системы всегда можно предсказать ее со-стояние в любой момент будущего. В случае же нелинейных сис-тем происходит забывание начальных условий. Бывшее слабым может стать сильным, бывшее поначалу таким подающим надежды вдруг угаснет на асимптотической стадии.

433

ь Нарушение закона суперпозиции, столь основополагающего для линейных систем, когда сложение двух управляющих воздействий приводит к сложению результатов. Законы функционирования нелинейных систем таковы, что нет прямой связи между воздействием и результатом. Как и в случае с начальны-ми состояниями, оно может угаснуть, даже будучи значительным, или вырасти в системный эффект, будучи слабым, но правильно направленным. (В качестве примера здесь часто приводят раз-ницу между линейно мыслящей европейской медициной, применяющей сумму различных препаратов в надежде на столь же суммарный эффект, и нелинейной восточной медицинской практикой, действующей на акупунктурные точки и инициирую-щей процессы самоорганизации в организме.)

ь Объектам, которые живут по самоорганизационным зако-нам, нельзя навязывать пути развития, пытаться приравнять их к телеологическим системам. Все, что допускает направленная на них стратегия управления, — это понимание их собственных траекторий движения и способствование выбору между этими траекториями согласно некоторой управленческой логике. Возможно не насилие, а лишь легкое и умелое “подталкивание” в определенном направлении в нужное время. Идея ненасилия, таким образом, оказывается внутренне присущей тем смыслам, которые несет в себе нелинейное мировоззрение.

Идеи социальной самоорганизации в той или иной форме уже завоевывают все большее пространство в мире управленческих приемов, вытесняя основанные исключительно на организационных принципах управленческие стратегии. Признаки нараста-ния самоорганизационных управленческих тенденций проявляются прежде всего в растущих тенденциях корпоративиза-
ции различных сторон социальной жизни.

Ш Представление о социальном мире, живущем по самоорганизационным законам, дает далеко неоднозначные ответы на вопросы о способах нашего обращения с этим миром. В своей философии нестабильности И.Пригожин подчеркивает необхо-димость поиска форм осмысления новой реальности, открывшейся нам сквозь призму синергетики. “...Мир нестабилен. Но это не значит, что он не подчиняется научному изучению. При-

434

знание нестабильности — не капитуляция, напротив — приглаше-ние к новым экспериментам и теоретическим исследованиям, принимающим в расчет специфический характер этого мира. Вырисовываются контуры новой рациональности, к которой ведет идея нестабильности. Реальность вообще неконтролируема в смысле, который провозглашался прежней наукой” [14].

Каковы пути этой новой рациональности в социальном мире? Образно говоря, если Разум, на который мы опирались, выбирая пути в линейно устроенном социальном пространстве,
мог представать преимущественно в виде интеллекта, то Ра-
зум, который сможет стать проводником по сингулярному пространству социальной нелинейности, теперь должен предстать в виде Мудрости.

Литература

1. Концепция самоорганизации в исторической ретроспективе. — М., 1994. — С.54.

2. Lacatos I. Falsification and methodology of scientific research programmes. “Criticism and the growth of knowledge”. — Cambridge, 1970.

3. Пайтаген Х.-О., Рихтер П.Х. Красоты фракталов. — М., 1993. — С.19.

4. Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Синергетика как новое мировидение: диалог с И.Пригожиным // Вопросы философии. — 1992. — № 12. — С.4.

5. Андреев А. Этническая революция и реконструкция постсоветско-го пространства // Общественные науки и современность. — 1996. — № 1. — С.106.

6. Штомпка П. Социология социальных изменений. — М., 1996. — С.20.

7. Штомпка П. Много социологий для одного мира // Социологические исследования. — 1991. — №  2. — С.1

8. Василькова В.В. Синергетическая интерпретация теории циклов социальной активности А.Л.Чижевского // Циклы природы и общества. Материалы Пятой междунар. научн. конференции. Ч.1. — Ставрополь,

435

1997; Васильева Н.И. Циклы и ритмы в природе и обществе: моделирование природных периодических процессов. — Таганрог, 1995; Яковец Ю.В. Предвидение будущего: парадигма цикличности. — М., 1992; Яковец Ю.В. Циклы. Кризисы. Прогнозы. — М., 1999.

9. Рузавин Г.И. Самоорганизация и организация в развитии общест-ва // Вопросы философии. — 1995. — № 8. — С.66.

10. Ионин Л.Г. Социология культуры. — М., 1998. — С.165, 170, 179, 193.

11. Штомпка П. Социология социальных изменений. — С.379.

12. Назаретян А.П. “Столкновение цивилизаций” или “Конец истории” // Общественные науки и современность. — 1994. — № 6. — С.140–146.

13. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? // Полис. — 1994. — № 1.

14. Пригожин И. Философия нестабильности // Вопросы философии. — 1991. — № 6. — С.46.

436