Раздел 1. Самоорганизационная парадигма: исторический и содержательный аспект

Повернутись на сторінку http://www.philsci.univ.kiev.ua/

Повернутись на сторінку http://www.synergetics.org.ua/

Раздел 1. Самоорганизационная парадигма:

исторический и содержательный аспект

Одним из главных результатов углубляющихся разработок в области концепции самоорганизации стало осмысление ее положений не как очередного кумулятивного шага в научном познании, а как революционного момента в развитии западной науки, подводящего итог классическому периоду, предлагающего новую парадигму общенаучного мировидения, закладывающего основы принципиально иного взгляда науки на мир, его становление и место человека в этом мире. Вот что пишут по этому поводу И.Пригожин и И.Стенгерс в своей программной работе “Порядок из хаоса”: “От каких предпосылок классической науки удалось избавиться современной науке? Как правило, от тех, которые были сосредоточены вокруг основного тезиса, со-гласно которому на определенном уровне мир устроен просто и подчиняется обратимым во времени фундаментальным законам. Подобная точка зрения представляется нам сейчас чрезмерным упрощением. Разделять ее — значит уподобляться тем, кто видит в зданиях лишь нагромождение кирпича. Но из одних и тех же кирпичей можно построить и фабричный корпус, и дворец, и храм. Лишь воспринимая здание в целом, мы обретаем способность воспринимать его как продукт эпохи, культуры, общества, стиля. Существует и еще одна вполне очевидная проблема: поскольку окружающий нас мир никем не построен, перед нами возникает необходимость дать такое описание его мельчайших кирпичиков (т.е. микроскопической структуры), которое бы объяснило процесс самосборки” [1]ы.

Так сформулированная суть синергетического образа мира
с безусловностью вызывает множество ассоциаций, иногда заставляющих сомневаться в ее особой новизне и революционности, особенно когда речь заходит о мировоззренческих и философских обобщениях синергетических результатов. Чтобы разобраться в этом вопросе, нам необходимо посмотреть на исторический контекст появления новой парадигмы, чему и бу-дет посвящен этот раздел работы.

Известный теоретик и исследователь науки Т.Кун различал
два этапа в развитии научного знания: кумулятивный, соответствующий процессу приращения знания в рамках господствующей парадигмы, и революционный, характеризуемый парадигмальным скачком в научной истории. Если исторические рассмотрения в первом случае могут ограничиваться рамками изучения соответствующих поступательных приращений (что и отражается во всевозможных учебных пособиях [2] ), то во вто-ром случае в качестве исторически значимых факторов должны рассматриваться более широкие, как научные, так и философ-ские и общекультурные контуры.

Как настаивают основоположники и последователи синергетического научного направления, в данном случае мы имеем дело с событием революционного характера, причем революцион-ность его не ограничивается рамками отдельной или отдельных научных дисциплин или даже науки вообще, а носит характер нового “диалога человека с природой” и может претендовать на новую картину мира и новое культурное основание [3] . В силу этого и истоки самоорганизационной идеи следует просматривать, не ограничиваясь исключительно рамками какой-то нау-
ки или научных систем знаний вообще.

Так появляющаяся многовекторность исторических рет-роспектив умножается еще и тем, что каждый ретроспективный ракурс в исследовании истории синергетической парадигмы задается тем акцентом в системе идей, привносимых в науку синергетикой, который выбирается автором — историком. Это может быть идея холизма, синергизма, организмичности, идея связи порядка и хаоса, значимости случайности, нетелеологичности самоорганизующихся систем. Или, к примеру, идея пере-

хода от событийности к процессуальности. В рамках научного знания истоки синергетических идей разные авторы находят в кибернетике, теории систем [4] , исследованиях по искусственному интеллекту [5] , современной физической химии, ее концептах “состава” и “свойства” [6] , химии катализа [7] , эволюцион-ных идеях [8] .

Что любопытно: один и тот же автор в зависимости от ракур-са исторического анализа, может входить как в число предшественников, так и в число противников самоорганизационных воззрений. Все это делает непростой задачу представления общего контура синергетической истории в тех пределах, которые задаются рамками данной работы.

В первом параграфе данного раздела мы посмотрим на историю синергетики в ее связи с историей становления определенного видения мира, определенной модели реальности, в основе своей опирающейся на логику нелинейного развития мировых событий (скачкообразную, ветвящуюся, зависящую от случая), их холистичности и синергичности (соэнергичности). Эта модель реальности в различных модификациях присутствовала в древних космогонических представлениях, мифологических повествованиях о рождении Космоса из Хаоса, работах многих западных философов, в частности, в диалектике Гегеля, циклических теориях Шпенглера, Тойнби, Сорокина, философии Ницше, его идее соединения аполлонического и дионисийского начала. Восточная философия практически вся пронизана идеей самоорганизации, единства двух начал, жизни как необходимости балансировать между Бытием и Небытием. Тот же синергизм звучит основной темой в работах многих русских философов, проводников идеи всеединства. Полуосознанные модели обращения с миром, которыми мы пользуемся в наших повседнев-ных практиках, тоже далеки от обычного линейного представления, что сближает такие мыслительные паттерны с нелинейными мыслеобразами, продуцируемыми синергетикой.

Несмотря на всю революционность идей синергетики, их “встраивание” в фундамент современной науки, пусть и серьезно перестраиваемый в процессе такого встраивания, имеет уже свою “нормальную историю”, что и требует следования научной

традиции исторических отсылок, предполагающей отнесение текущего научного события к довольно четко очерченному ряду предшествующих научных событий. Во втором параграфе мы выстроим — насколько это возможно линейно — историческую ретроспективную линию, связанную с непосредственной научной историей синергетики, собственно с тем, что сейчас утверждается под именами “синергетика”, “концепция самоорганизации”, “теория самоорганизации” и все более занимает особую, отмеченную существенной междисциплинарностью нишу в системе научного знания. В этом параграфе мы обратим внимание на ту методологическую связь, которая существует между синергетикой, общей теорией систем, кибернетикой первого и второго рода. Здесь мы посмотрим, как начавшись в разных секторах естественнонаучного знания, синергетика постепенно утверждалась как общенаучное междисциплинарное направление, глав-ным своим предметом видящее проблему спонтанного, самоорганизационного возникновения порядка в сложных нелинейных системах самой различной природы. Эрих Янч, американский философ, построивший свою философскую концепцию на идеях синергетики, полагал, что в данном случае мы имеем дело не с аналогиями, а с гомологичностью таких закономерностей; иными словами, не с внешним подобием, а с общностью происхождения. Рост сложности, описываемый механизмами самоорганизации, пронизывает всю эволюцию Вселенной от неживой природы до социальной жизни [9] .

Что же представляет собой тот основной теоретический конструкт, с помощью которого синергетика концептуализирует свое видение реальности? Каковы его основные смыслы, с помощью каких категорий, принципов и понятий эти смыслы мо-гут быть представлены? Какой интегральный образ реальности проступает через эти понятия и категории?

Этим вопросам посвящен третий параграф раздела. В нем будут представлены те основные понятия и принципы, которы-ми оперирует синергетика: нелинейность, открытость, неравновесность, диссипация, бифуркация, аттрактор, флуктуация, энтропия, фрактал, параметры порядка. Все эти понятия обслуживают общий теоретический конструкт, сквозь призму ко-

торого синергетика смотрит на динамику сложных систем различной природы. Хотя следует сразу оговориться: наличие множества школ и уже складывающихся традиций, работающих в настоящий момент в русле концепции самоорганизации, делают этот образ далеко не однозначным, а порой и противоречивым. Но, тем не менее, существует ряд опорных представлений, которые утвердились как базовые смыслы новой научной парадигмы и к которым в той или иной степени обращаются все, кто начинает работать в рамках синергетической концепции. Этот параграф представляет собой наиболее нагруженную естественнонаучной спецификой часть работы. Его прочтение не составляет необходимого условия для понимания содержания последующих разделов работы, но все же его отсутствие делало бы картину возникновения и утверждения синергетики как общенаучной парадигмы, с нашей точки зрения, неполной.

1.1. Истоки синергетического мировидения:
наука и ненаучные миры человеческого опыта

Выстраивание исторической ретроспективы концепции самоорганизации представляется непростой задачей по ряду причин. Первая связана с проблематичностью всяких исторических отсылок вообще, вторая — с многовекторностью и полифоничностью самой идеи самоорганизации и практической невозможности однозначно мыслить как ее ретроспективу, так и перспективу.

Многие исследователи, обращавшиеся к проблеме закономерности появления и трансформации научного знания, обраща-ли внимание на тот факт, что, казалось бы, такой общепринятый момент в написании любой научной работы, как отсылка к истории рассматриваемой концепции, вовсе не является задачей простой и однозначной. Р.Мертон по этому поводу писал: “Усилия исследователя исторической преемственности научных идей сродни усилиям циркового канатоходца: малейшее отклонение
в сторону — и равновесие потеряно. С одной стороны, наш исследователь рискует ошибочным умозаключением о преемственности научной идеи там, где на самом деле ее не было; с другой

стороны — реально существовавшая преемственность может попросту остаться незамеченной” [10] .

Предтечеискательство представляется еще более сложной проблемой в контексте той установки, которую предлагает современное — а правильнее сказать, постмодернистское — отношение к вопросу нового и его соотношения с предшествующим. В рамках такой точки зрения новое — в искусстве, в науке, в философии — при внимательном рассмотрении может быть всегда увидено как мозаика, сложенная из давно сказанного, из цитат и ассоциаций, относящихся к уже известному. А поскольку ассоциативные ряды могут разрастаться в различные стороны
на любую глубину, то проблема предшественника кажется слож-но разрешимой. И дискурсивные практики такого рода один из идеологов постмодерна М.Фуко определяет как “неудержимое, прерывистое, воинственное... беспорядочное и гибельное, грандиозное, нескончаемое и необузданное бурление” [11] .

В этом параграфе мы остановимся больше на том широком историческом контуре, в рамках которого следует говорить ско-рее о близких мыслительных паттернах, об общих моделях мироописания, которые объединяют теорию самоорганизации и другие — не обязательно только научные — формы человеческого знания. Поскольку так поставленная задача в случае рассмотрения широкого исторического материала, который может быть соотнесен с идеями синергетики и самоорганизации, для своего осуществления требует фундаментального историко-теоретического исследования (такие попытки предприняты и предпринимаются рядом авторов — например в работах Ша-лаева, Васильковой и др. [12] ), то в рамках этого параграфа мы ограничимся только несколькими локальными темами.

Утверждение, на котором базируется выстраиваемая в дан-
ном параграфе историческая ретроспектива, может быть сформу-лировано так: близкие синергетическому видению модели мироописания не являются недавним открытием собственно синергетики и уходят своими корнями не только в научные, но
и в другие присущие человеку сферы миропостижения. Они присутствовали в самых древних космогонических представлениях, мифах и легендах, близкие мотивы могут быть найдены

в философских построениях как Запада, так и Востока. Все
эти миры человеческого опыта — а также и иные, такие как сновидения, художественная фантазия, мир повседневности — при внимательном рассмотрении опираются на нелинейную, близкую синергетической логику видения динамики событий, в которой не поляризуются такие вещи как порядок и хаос, закономерность и случайность, предзаданность и управляемость.

Основополагающей и, можно сказать, канонической работой, от которой отталкиваются многие современные поиски в области самоорганизационных концептуализаций, является работа “Порядок из хаоса” И.Пригожина и И.Стенгерс. Мы тоже будем еще не раз обращаться к ее положениям; в контексте же данного параграфа важным есть уже ее название, ставшее знаковым для всего научного направления, именуемого “Концепция самоорганизации” и указывающего на то, что в фокусе внимания синергетического взгляда на мир оказывается самостановление мирового порядка из изначально присущей миру хаотичности.

Динамика представленных в древних космогониях отноше-ний между порядком и хаосом, при всей существующей их вариативности, удивительным образом сближает две картины мира — мифологическую и синергетическую. Достаточно подробное рассмотрение представлений о соотношении порядка и хаоса в мифологии античности, славянства, Востока проводит, например, В.Василькова. На многих примерах, взятых из ука-занных космогонических систем, раскрываются основные положения этих воззрений, которые, отталкиваясь от выводов Васильковой, можно сформулировать следующим образом.

1. Хаос и Космос (порядок) тесно связаны и находятся в амбивалентных отношениях. Хаос — не только источник разрушения порядка, но и созидающая сила, содержащая в своих недрах предзаданные структуры порядка. Во всех основополагающих мифологических системах первичное рождение мира происходило как результат победы Бога над силами Мрака, Бездны, Хаоса (Бог Яхве и чудовище Рахав в древнееврейской мифологии, Бог Ра и дракон Апоп в египетских мифах и т. д.).

2. Хаос всегда существует как внутренняя сторона порядка, он всегда потенциален новым переструктурированием, в чем

залог непрерывного превращения мира. Новый порядок рождается непременно как результат жертвы (временной смерти Ге-роя). В самоорганизационных моделях эта жертва выглядит как отказ на элементном уровне от части степеней свободы во имя рождения порядка. В результате победы Бога или Героя Хаос не исчезает, а продолжает оставаться рядом в виде потусторонне-
го мира, Тартара, Аида, Леты, некой бездны, в которую может рухнуть мир, но из которой может снова возродиться.

3. Процесс рождения порядка происходит путем перегруппировки элементов хаоса, лишения их однородности, деления их на некоторые базовые составляющие (мужское — женское, активное — пассивное, небесное — земное, разумное — неразумное, инь — ян, вода — огонь), которые не должны абсолютизироваться или подавлять друг друга, а должны находиться в гармоничных пропорциях. (С точки зрения античности эти пропорции соответствуют золотому сечению.) Всякое новое переупорядочение связано с нарушением этих пропорций, временной потерей гармонии, напряжением и мучением. Порядок
в синергетических моделях тоже рождается за счет нарушения однородности в первоначально неструктурированной среде, появления дифференцирующих признаков у каждого элемента.

4. Рождение структуры из хаоса происходит путем возникновения локальных порядков, расположенных вокруг центра, источника. (Структуры на источнике — еще одна тема в самоорганизационных построениях. Причем именно локальность таких структур является особенностью самоорганизационного порядка.)

5. Идеальный порядок возможен лишь в локальной системе, защищенной от неконтролируемых внешних вторжений. Он симметричен и способен долго сохранять свое гармоничное состояние. Порядок возникает как установление предела, отказ от беспредельности. Форма идеального порядка в мифологии связывается со сферой и сфероподобными объектами. Шарообразно устроена Земля, вся жизнь на ней идет по кругу. Яйцо как универсальный символ жизни тоже является неизменным элементом всех мифологических систем, символом начала всех начал. Мандала как архетип порядка имеет симметричную, круговую форму. Синергетические схемы мироупорядочения описыва-

ют возникновение именно таких архетипических форм порядка, полагая их самоорганизационно возникающими.

6. Мир существует в циклическом чередовании Порядка и Хаоса, однородности и неоднородности, разделенности и смешения, напряженности (конфликтности) и гармоничности. Мировое Яйцо рождается из первозданного Хаоса, с одной стороны, как результат спонтанного переструктурирования, но с другой — в напряжении и мучительных усилиях. Спонтанность появления самоорганизационных структур, их процессуальность и напря-женность, а также наличие цикличности как формы пространственно-временной упорядоченности легко узнаются в таких мифологических темах.

7. Эти законы мироупорядочения универсальны, присущи микрокосму и макрокосму, Вселенной, человеческим сообществам и внутреннему миру человека. Именно к идее нового холизма, нерасчлененности мира часто обращаются те, кто занимается синергетикой [13 ].

Безусловно, при более детальном взгляде на представления о порядке и хаосе в различных мифокультурных традициях, мы обнаружим не только много сходного, но и немало различий. Од-на из таких линий различения проходит, например, между западной (античной) и восточной (в частности — славянской) традицией.

Украинский философ Т.Голиченко, прослеживая зависимость таких представлений от социоформационного фактора с одной стороны и особенностей славянской и античной культуры с другой, указывает на вполне определенную и часто отличную их динамику. По мере движения от архаических через развитые родовые отношения к обществам с зачатками государственности, в системе мировоззренческих построений этих культур космос и хаос как бы все более отдаляются друг от друга. И из вездесущего и непрерывно присутствующего хаос ограничивается некоторыми регламентированными отношениями с миром порядка. “Между амбивалентным хаосом и упорядоченным космосом устанавливаются отношения обмена и дарения, обусловливающие друг друга и пребывающие в состоянии календарного равновесия”. В дальнейшем, по мере восхождения общества по

формационным фазам, космос превращается в доминирующую силу. “...Не хаос порождает и оплодотворяет космос, а наоборот все творческие силы находятся на стороне космоса, который движется по пути утверждения космического порядка — все более совершенного, чем современный” [14 ]. Два названных
типа отношений между космосом и хаосом (относительно равновесное и очевидно несимметричное) Голиченко, кроме того, связывает соответственно со славянским и античным типом ментальности. Для нас это важно как подтверждение той мысли, которая будет часто встречаться в работе в дальнейшем. Самоорганизационная картина мира (как настаивающая на относительной сбалансированности порядка и хаоса в мировой динамике) значительно ближе архаическому, чем модернистскому мировидению, более соответствует славянской и восточной, чем античной и западной ментальности.

Бинарная, линейная формальная логика, характеризующая логическую доминанту современного западного сознания, являясь противоположностью нелинейной самоорганизационной логики, противостоит и логике мифа с ее полифоничностью, многомерностью, отличной от классической каузальности причинностью. Голосовкер связывает эту логику мифа с логикой воображения. “В действительной жизни причинная последовательность есть временная последовательность. В чудесной действительности мифа причинная последовательность может лежать вне времени. Для того, чтобы что-либо произошло, нет необходимости в ка-ких-либо переменах в предшествующих обстоятельствах” [15]. Концепция самоорганизации тоже предлагает совсем иные взгляды на время и причинность, чем это следует из логики линейно-го мышления. События настоящего нередко мало определя-
ются прошлым, а во многом даже больше зависят от будущего, от предзаданности будущих порядков.

Появление синергетики в рамках западной мыслительной традиции можно считать некоторым шагом современной западной культуры в сторону Востока, а современности —
в сторону архаики, вернее — неоархаики, что выглядит как анахронизм только в случае склонности мыслить социокультурные процессы все в тех же прогрессистских схемах.

30
О наличии таких тенденций в современной западной культуре говорит, например, современный культуролог А.Генис. “Новое сегодня вырастает из старого, причем очень старого. Вселенная опять срастается в мир, напоминающий об архаическом синкретизме, не умеющем отделить объект от субъекта, дух от тела, материю то сознания, человека от природы. Эта близость стала отправной точкой для диалога новой науки с древними мистическими учениями. Одним из первых его начал физик, специалист по высоким энергиям Фритьоф Капра. Славу ему принесла книга “Дао физики”. В ней доказывается, что картина мира, которую рисует постклассическая физика, чрезвычайно близка представлениям всех мистических, в особенности восточных, религиозно-философских систем — индуизма, буддизма, даосизма и дзена. В третьем издании “Дао физики” Капра формулирует ряд критериев, которые отличают старую парадигму от новой. Мир — это не собранное из отдельных элементов-кубиков сооружение, а единое целое. Вселенная состоит не из вещей, а из процессов, поэтому познание идет не от частного к целому, а от целого к частному” [16] .

Уже в самом названии работы Капра “Дао физики” присутствует недвусмысленное указание на близкие философии Восто-ка мировоззренческие выводы, вытекающие из современных физических (синергетических) представлений. Но и в рамках западной философии подобные мотивы встречались на протяжении всей ее истории.

Для того, кто воспитан на диалектике Гегеля и марксизме, предлагаемые синергетикой картины мира на первый взгляд кажутся очень знакомыми. Диалектичность самоорганизационных представлений — это то, на чем неоднократно акцентировали внимание ее основатели, к этой характеристике прибегают и
все исследователи, работающие в рамках этой парадигмы. Рамки одного параграфа ретроспективных построений не позволяют подробно рассмотреть все моменты сходства и различия. Но такие положения диалектической логики как единство и борьба противоположностей, диалектика закономерного и случайного, переход количества в качество прослеживаются в логических построениях синергетики даже при самом поверхностном рас-

смотрении. В рамках синергетики они приобретают свою специфическую окраску, большую конкретность и конструктивность. Можно с уверенностью сказать, что работы в области диалектической логики и философии следует отнести к тем, которые с большим основанием могут претендовать на включение в ряд исторических предшественников. В этой связи интересен ряд работ Г.Рузавина, посвященных связи синергетики с диалектической концепцией развития, принципом самодвижения мате-
рии [17 ]; достаточно фундаментальное исследование связи категорий и понятий гегелевской философии (категории и понятия формообразования и детерминации, такие как “элемент”, “структура”, “целое”, “часть”, “внутреннее”, “внешнее”, “целостность”, “тотальность”, “интеграция”, “дифференциация”) с понятиями, используемыми в синергетических построениях (диссипация, синхронизация, когерентность), предложено в монографии отечественного философа, теоретика постнеклассической науки И.Добронравовой [18].

Правда, сходство с диалектикой прослеживается на уровне общих идей, касающихся логики развития событий, но не на уровне всего корпуса идей и результатов, предлагаемых синергетикой. В этом случае в число философских предшественников попадают и многие другие западные философы и мыслители.

В.Шалаев, исследуя философские истоки синергетических представлений, обозначил это как наличие в таких теориях системно-синергетических мотивов. Список европейских философов, в работах которых он усматривает наличие таких мотивов, достаточно велик, и при этом, на наш взгляд, он может быть значительно расширен, “...если под западной традицией понимать линию преемственности, идущую от древнегреческой философии до современных форм западноевропейской культуры, то мы не ошибемся, начав анализ системно-синергетической парадигмы
в западной традиции с древнегреческих и древнеримских форм осмысления мира, прежде всего Гиппократа, Геродота, Полибия, одними из первых поставивших в европейской науке вопрос системности и единства мира. Элементы эти можно встретить и в идеях Пифагора, Гераклита, Эмпедокла, Аристотеля, Платона, Сократа, Лукреция Кара, Плотина и др.”, — считает Шалаев [19 ].

Системно-синергетический принцип единства и целостности мира нашел, с его точки зрения, отражение в ряде циклических европейских концепций, берущих свое начало от работ Д.Вико, И.Гердера и отмечавших единую для общества закономерность зарождения, расцвета и гибели. Но наиболее зрелые идеи, близ-кие системно-синергетическому восприятию мира и общества, по мнению Шалаева, связаны с именами Г.Лейбница. А.Шопенгауэра, Г.Гегеля, К.Маркса, Г.Спенсера, А.Бергсона, Й.Хейзинги, Х.Ортега и-Гассета, О.Шпенглера, А.Тойнби, К.Ясперса, К.Поппера, П.Сорокина и др.

Особо в этом ряду, учитывая выбранный нами ракурс освещения проблемы, следует упомянуть работы Ф.Ницше и всех тех философов, которые в свое время выступили с антипросвещенческой, антирационалистической, антимеханистической программой, значительно трансформировав мировоззренческие ориентиры западной культуры ХХ века. Ницше первым обращает внимание на излишний крен западного мышления в сторону формальной логики. Освобождение от этой залогизированности мира он усматривает в уравнивании в правах дионисийского и аполлонического жизненных начал, что в сопоставлении с синергетическими взглядами может быть прочтено как реабилитация
хаоса, его потенциальной творческой силы.

Отдельно в списке имен западных философов и культуроло-гов, неизменно ассоциирующихся с идеями синергетики, следует упомянуть культур-циклические теории О.Шпенглера, А.Тойнби, К.Ясперса, П.Сорокина [20] . Идея цикличности мировых процессов, проводимая синергетикой, цикла как устойчивой пространственно-временной структуры, порождаемой законами самоорганизации, проводится в этих работах применительно к социокультурной динамике.

То представление о миропорядке, которое вытекает из синергетических построений, имея своих предшественников в философской мысли Запада, многим исследователям кажется еще более соотносимыми с идеями восточных философских и религиозных воззрений. Развернутую аргументацию этого положения мы находим в уже упомянутой выше работе Ф.Капра “Дао физики” [21]. Неоднократно эта тема поднималась в работах

И.Пригожина и И.Стенгерс [22] , С.П.Курдюмова и Е.Н.Князевой [23] , В.В.Васильковой [24] , С.Гомаюнова [25], Т.Григорьевой [26] и др.

В своих размышлениях о сущности синергетического подхода известный востоковед Т.Григорьева пишет: “Собственно, почему “синергетика”? От духовного слова “синергия”, со-энергичность, соединение разных энергий: небесной и земной, Божественной и человеческой, — двух планов Бытия. Их единство, как прави-ло, упускалось из виду размышляющим человечеством, которое склонно признавать что-либо одно — или Небо, или Землю, или дух, или материю. Лишь немногим мудрецам пророкам открывалось единство того и другого, природа Целого” [27]. Среди
этих мудрецов Григорьева называет св. Августина и Лао-Цзы, Будду, древних мудрецов Китая, создавших “Книгу Перемен” (Ицзин). В то время, когда традиционная западная наука отталкивается от эмпирического мира и склонна доверять лишь чувственному опыту, буддийско-даосский Восток утверждает, что
“все вещи в Поднебесной рождаются из Бытия, а Бытие рожда-ется из Небытия” (Дао дэ цзин). Путь Дао лежит между двумя началами — Бытия и Небытия. В этой связи следует вспомнить православное представление о благодати как соединении энер-гии Бога с тварной энергией человека, что и составляет сущность представления о синергии в православии. Вообще связь синергетического мировоззрения с основаниями восточной и христианской (в частности — исихастской) философских традиций замечается многими авторами [28].

Такое отношение к миру не позволяет обращаться с миром и всем, что в нем, произвольно, не помня о его скрытой сущности. Синергетика, уже в чисто научной плоскости, пытается вернуть человека к представлению о единстве мира, о неадекватности расчленяющего, аналитического пути его осмысления. Расчлененный мир — это мертвый мир, и попытка обращаться с живым как с мертвым ведет ко многим непредсказуемым последстви-ям. “Главное же, в связи с синергетикой, что происходит пере-ход от мертвого к живому, от схемы жизни, от объекта, с которым можно поступать как угодно, к ощущению, что все живое требует к себе соответствующего отношения” [29]. Внимание и береж-

ность к малому, незначимому, детали — как такому, что в осо-бой ситуации может быть резонансно усилено до пределов целого и привести к его радикальной трансформации — один из этико-философских уроков синергетики.

По мнению Григорьевой, синергетика — путь европейского сознания к обретению нового чувства Единого через выход на новую логику. Она настойчиво и аргументированно пытается противостоять двоичной, расчленяющей, аристотелевской логике исключенного третьего. Сближение восточной и западной философии — один из многочисленных мировоззренческих эффектов принятия синергетических воззрений на мир.

Говоря о мировоззренческих параллелях синергетических представлений, нельзя не отдать должное русской философии всеединства, которая, как отмечали многие исследователи, всегда отличалась от того, что понималось под словом “философия” на Западе. В первую очередь в силу присутствия религиозно-мистического начала, составлявшего идейный стержень этого философской традиции [30]. Среди мыслителей этого направления наиболее созвучные синергетическим представлениям мировоззренческие концепции мы встречаем в работах В.С.Соловьева, С.Н.Булгакова, Е.Н.Трубецкого, П.А.Флоренского, Н.А.Бердяева и др. Философия всеединства неоднократно обращалась к мифу, его практико-преобразовательному аспекту, который полнее
всего выражался в культе, ритуале, а это актуализировало инте-рес к религиозному, мифологическому мировоззрению как практически значимому. “Начало логическое, — считал С.Н.Булга-ков, — имеет свои границы, которых оно не может перейти” [31] .

Говоря о связи русской философии с синергетикой, нельзя не упомянуть работ Н.Я.Данилевского и Л.Н.Гумилева. Централь-ной идеей социокультурной циклической концепции Данилевского есть принцип единства как природного, так и социального мира, подчиняющегося закону роста энтропии [32]. (Энтро-
пия — одно из основных понятий синергетики.) То же понятие энтропии плодотворно использует Л.Гумилев в своих этнологических построениях [33]. (Понятийный аппарат синергетики вообще просматривается во многих работах Гумилева.)

Ту же идею синергичного единства мира и человека проводил Григорий Сковорода, отождествлявший истинного человека внутри нас и Бога. В центре учения Сковороды лежит представление о единстве трех миров: микрокосма (человека), макрокос-ма (Вселенной) и символического мира (Библии) как носителя тайных истин о мире [34].

Как мы уже говорили, попытки дать исчерпывающий пере-чень имен тех, кого можно было бы в той или иной мере отнести к предшественникам научного движения, оформляющегося под названием “концепции самоорганизации”, представляются безнадежными. Так, в ряду названных выше мыслителей, философов, ученых, безусловно, далеко не на последнем месте следова-ло бы упомянуть Тейяра де Шардена, В.И.Вернадского, Н.Д.Кон-дратьева, А.Л.Чижевского. Думаю, это еще станет предметом развернутых исследований историков социальной синергетики.

Повседневность — еще один пласт человеческого опыта, имеющий свою логику событий и свои системы знаний. При
этом мы будем под повседневностью понимать не мир профанного бытия, традиционно противопоставляемый миру сакрального, а мир повседневных социокультурных практик, через которые и осуществляется непосредственное воспроизводство и изменение социокультурной реальности, то, что М.Фуко называл “чистой практикой порядка и его способов бытия” [35]. Эти практики в качестве своего ментального основания имеют некоторый полуосознанный образ реальности, который, с нашей точки зрения, носит в основе своей нелинейный характер, опирается на нелинейную логику развития событий.

Что же представляет в своей основе логика повседневности? Исследователи этого вопроса неоднократно обращали внимание на амбивалентность повседневного сознания, которая обнаруживается даже на уровне любого эмпирического социологического исследования [36]. В такой амбивалентности — не только простая неинформированность, но и логика чувств, основанная на некотором целостном образе реальности.

Повседневные представления совершенно особым образом обращаются со временем, и эта модель времени далека от традиционного для формальной логики линейного видения раз-

вертывания событий жизни, их выстраивания в последовательную, причинную цепочку [37]. Нелинейность повседневного течения времени созвучна синергетическому принципу эквифинальности (независимости или малой зависимости настоящего результата от исходных позиций в прошлом при достаточной удаленности процесса от начальной точки). Повседневное сознание во многом подобно сознанию мифологическому, прежде все-го в плоскости его логических построений [38], что дает возможность говорить о близости синергетической и повседневной моделей реальности, схожести задаваемых такими моделями видений динамики повседневных событий.

Все сказанное позволяет, с нашей точки зрения, сделать вывод о значительной интегративной потенциальности синергетической парадигмы.

В ее положениях можно увидеть, во-первых, основания для научной междисциплинарной интеграции. “Основополагающей идеей системно-синергетической парадигмы стало убеждение
в ущербности расчленения единого знания о мире на фрагментарные научные предметы” [39].

Во-вторых, синергетика может рассматриваться как научная интенция к интеграции в едином Знании различных типов знания, приходящих из разных миров человеческого опыта, к которым А.Шюц относил мифологию, философию, художественную фантазию, сновидения, повседневное знание.

Третьим интегративным направлением может быть вектор межкультурной интеграции, прокладывающий мост между основными философско-мировоззренческими положениями западной и восточной культуры. Конечно, все эти потенции синергетики могут сами по себе оказаться очередной мифологией, и в результате — несостоявшимся проектом, но из самих же синергетических представлений следует, что самоорганизационная динамика социокультурного изменения идет именно по пути смены мифологических пространств, являющихся не заблуждением, а самоорганизационной стороной социокультурной жизни общества.

1.2. Истоки современных самоорганизационных концептуализаций

Задачей данного параграфа будет представление другого отрезка исторической ретроспективы синергетических идей. Объектом нашего внимания будет более близкий и конкрет-
ный этап научного становления синергетики, связанный с ее утверждением как новой современной общенаучной методологии, становлением ее понятийного аппарата, формированием предмета и объекта исследования.

В этой плоскости рассмотрения родовые истоки синергетики следует искать, прежде всего, в общей теории систем и кибернетике. Общим моментом для всех этих научных направлений, позволяющим выстраивать соответствующие связи, является их стремление рассматривать системные объекты, абстрагируясь от их конкретной элементной наполненности, сосредоточивая внимание на способе организации связей и отношений между элементами, что и обеспечивало в свое время широкую междисциплинарную методологическую востребованность кибернетики, теории систем. В этом смысле синергетика (концепция самоорганизации) может рассматриваться как преемница методологических традиций, сложившихся в рамках кибернетического и системного научных движений.

Истоки современной теории систем и системного мышления традиционно связывают с биологией и работами Л. фон Берталанфи, разрабатывавшего в 60-е годы ХХ века теорию открытых биологических систем. Начав с поиска методологии исследова-ния биологических объектов, Берталанфи выходит на программу построения общей теории систем, основу которой составляла задача обнаружения общих принципов поведения системных объектов безотносительно к их специфике, начальной природе и конкретным формам отношений между элементами. Эта про-грамма исходила из предположения существования определен-ного системно-динамического изоморфизма, касающегося различных системных реальностей. Основной акцент делался на организмичности системной упорядоченности, что противопоставляло их механистическим системам.

Аналогия с организмом диктовала основные понятийные и модельные наработки теории систем. Главными принципами, на которых строились системные модели, были принципы выживания, адаптации, развития, приспособления к изменяющейся внешней среде. Основным результатом появления в научно-исследовательском методологическом арсенале системной методологии было представление о системе как целостном объекте, в котором акцент делался не столько на самих элементах, сколь-ко на связях между ними, обеспечивавших такую целостность. Общая теория систем Л. фон Берталанфи нашла свое продолжение в работах У.Р.Эшби, М.Д.Мессаровича, Я.Такахара [40] .

Синергетику с теорией систем роднит как стремление к познанию некоторых универсальных принципов бытия, так и выбор в качестве объекта исследования открытых систем, обменивающихся со средой веществом, энергией, информацией. И теория систем, и синергетика сосредоточивают свое внимание на процессах противостояния энтропийному росту, негэнтропийных траекториях развития системы. Но если для теории систем, генетически связанной с биологией, логичным было концентрировать внимание на устойчивых, гомеостатических состояниях развития системы, на возможности поддержания таких состоя-ний, то синергетика расширяет свое предметное поле за счет акцента на неустойчивых, неравновесных состояниях. Именно здесь были обнаружены те эффекты спонтанной самоорганизации, которые стали основным предметом синергетики. Это потребовало как новых понятий, так и новых моделей описания поведения системы. Тем не менее исследовательский путь, проложенный теорией систем, был настолько глубок, что ряд исследователей считают возможным относить синергетику к системному анализу [41].

Учитывая социогуманитарную направленность данной работы, следует отметить, что системная методология в свое время оказалась очень плодотворной для разработок самых различных, в частности и гуманитарных, дисциплинарных ориентаций. Среди активно работавших в этом направлении исследовате-
лей широко известны работы таких отечественных ученых, как В.Г.Афанасьев, И.В.Блауберг, Г.С.Батищев, А.А.Давыдов, В.Н.Са-

довский, А.И.Уемов, Э.Г.Юдин [42]. Работы многих из этих авторов касались социогуманитарной тематики и содержали идеи, тесно коррелирующие с современными синергетическими разработками в области социальных и гуманитарных наук. В философском аспекте к идеям системного подхода обращались многие отечественные философы, углубленно разрабатывавшие диалектические принципы научного познания (Э.В.Ильенков, П.В.Копнин и др.).

Кибернетика в ее классическом и неклассическом вариантах может считаться наиболее известным (наряду с общей теорией систем) общенаучным методологическим подходом, что уже са-мо по себе сближает ее с самоорганизационными системными поисками. Поскольку в плане предмета исследования киберне-тика на первый план выдвигает задачи управления системным объектом, то и сравнивать синергетические и кибернетические подходы правильнее всего именно в этом контексте — с точки зрения взгляда на проблему управления, которая вытекает из кибернетических и синергетических разработок.

Управление было одним из центральных понятий классической кибернетики, причем первоначально кибернетика сосредоточивала свой интерес преимущественно на технических (механических) системах. Кибернетические системы — это системы, рассматриваемые с точки зрения их целенаправленного поведения, управляющих воздействий, способных привести к внеш-не заданной цели.

Основными понятиями, обслуживающими теоретические модели таких систем, были понятия “обратной связи” и “входа–выхода”, а состояния системы всегда рассматривались как результат какого-то воздействия — то ли внешней среды (вход), то ли управляющего блока (корректирующая обратная связь). В основе кибернетического мышления лежало линейное, механистическое мышление, и в этом существенное расхождение между кибернетическим и синергетическим подходами. Классическую кибернетику можно считать одним из последних оплотов сциентистского мышления, ориентированного на субъект-объектные отношения человека с миром, на покорение природы, которое представлялось неизбежным следствием научно-технического

прогресса. Эта несимметричность отношений мир–человек становится менее жесткой в системном подходе и полностью неприемлемой с точки зрения синергетического мировидения.

Сам термин “самоорганизация” возникает поначалу в рамках классической кибернетики, и связывают его прежде всего с работами Эшби [43] . Поскольку цепочка смысловых трансформаций, после которых этот термин появляется в понятийном арсенале синергетики, приводит к значительному изменению его смысла, разночтения при его употреблении наблюдаются до сих пор.

Поскольку кибернетика, как и теория систем, сосредоточена на гомеостатических, устойчивых состояниях системы, то и представление о самоорганизации и самоорганизующихся системах вытекает из представления о способности системы самостоятельно обеспечить устойчивость своих гомеостатических состояний. Это своего рода самоизменение, самонастраивание, самообучение, путем которых система обеспечивает себе режим успешного и наиболее оптимального функционирования.

Самоорганизация в таких системах понималась как определенная адаптационная стратегия, обеспечиваемая внутренними управленческими возможностями и позволяющая увести систему от разрушающего энтропийного роста, не выводя ее при этом из наличной качественной определенности. Именно здесь лежала та грань, где встречались интересы ки-бернетики и синергетики — “кибернетика работала с системами на грани энтропийного парадокса” [44] , в то время как синергетика интересовалась процессами системного упорядочения и организации, которые возникают после перехода этого энтропийного барьера.

Образно говоря, самоорганизация в кибернетических системах могла быть охарактеризована как состояние, когда система “сама все организует”, а самоорганизация в синергетических системах — как состояние системы, когда “само все организуется”. Механизмы таких трансформаций принципиально различны, как и различны ответы на вопрос о ее субъекте. В первом случае для этого требуется определенный сосредоточенный управляющий блок (подсистема), а во втором новый порядок возникает спон-

танно как результат внезапного кооперирования элементов системы, появления их слаженного и согласованного взаимодействия, не направляемого никакими внешними воздействиями, а предзаданного внутренними свойствами самой среды.

Значительно более близкое к синергетическому понимание самоорганизации мы встречаем в неклассической кибернетике, которая, как и классическая, берет свое начало в работах Н.Винера.

Во втором издании своей “Кибернетики” (1961 г.) и ряде последующих работ Винер пишет о том, что его интерес смещается от простых линейных обратных связей, на которых
были сосредоточены классические кибернетические исследования, к тем процессам, которые происходят в живых организмах и представляют собой нелинейную реакцию на случайные входы. Винер даже использует термин “синергическая целостность”, обозначив таким образом результат этой нелинейной реакции биологических организмов [45]. Винер указывает на случайный характер возникновения островков самоорганизации, характеризующихся уменьшающейся энтропией, и отмечает, что они являются незамкнутыми объектами по отношению к внешней среде и сохраняют свою устойчивость, находясь в квазиравновесных состояниях.

Исследователи творчества Винера настаивают на том, что
в этих его наблюдениях просматривались основания синергетических представлений. “...Именно с кибернетикой Винера во многом связаны формирование неклассической и неоклассической моделей мироздания и возникновение одной из разновидностей современной общенаучной методологии изучения сложных, развивающихся объектов окружающего мира — многоуровневых, иерархических и, как правило, самоорганизующихся систем различной природы” [46] .

Но в рамках кибернетики эти идеи Винера не имели серьезного продолжения, поскольку вся стратегия кибернетических методологий была направлена на работу с телеологическими системами, а изучаемые синергетикой системные реакции мож-но отнести к нетелеологическим или в лучшем случае к ква-

зителеологическим, имея в виду то, что цель самоорганизационных изменений в таких системах если и присутствует, то ни-как не связана с локализованными внутренними управляющими инстанциями и очень опосредованно — с внешними воздействиями, поскольку имманентно присуща самой системной среде. И поэтому само понятие управления, неотделимое от кибернетики, в рамках синергетических систем радикально трансформируется.

Определенные аспекты этого трансформированного понимания процесса управления, учитывающие моменты спонтанной самоорганизации в динамике системной организованности, разрабатываются уже представителями неклассической киберне-тики (С.Бир, У.Матурана, Ф.Варела, М.Зелени, Н.Луман и др.), которые на его основе строят новые теории менеджмента, внедряя в эти технологии эвристику и интуицию [47]. Но все же задачи такого управления остаются связанными с проблемой стабильности, гомеостатичности, устойчивости.

Несмотря на все названные расхождения в предметном по-
ле синергетики и кибернетики, именно кибернетика наряду с теорией систем делала возможным и необходимым появление тех работ, которые следует непосредственно связать с синергетикой или концепцией самоорганизации как общенаучным подходом
к исследованию процессов изменения внутренней упорядоченности в сложных системах.

Круг работ, которые должны быть отнесены уже к самой непосредственной истории становления синергетических идей, однозначно обозначить очень сложно. Поэтому мы остановимся лишь на тех из них, которые уже можно считать классическими. Именно их называют в первых рядах авторы практически всех историко-научных исследований, связанных с синергетикой.
“В этот перечень с необходимостью входят: И.Пригожин и термодинамика неравновесных процессов вместе с теорией диссипативных структур, Г.Хакен и синергетика, М.Эйген и моделирование гиперциклов” [48] .

Хотя представляется весьма проблематичным указать точно дату рождения концепции самоорганизации, тем не менее методологи науки В.Крон, Г.Кюпперс, Р.Паслак решаются назвать

такую дату, связывая ее с работой фон Ферстера “О самоорганизующихся системах и их окружении”, вышедшей в 1960 г. [49].
В этой работе вводится принцип “порядок из шума”, который можно рассматривать как прообраз принципа “порядка из хаоса”, ставшего визитной карточкой концепции самоорганизации. Авторы считают необходимым связывать рождение концепции
с именем Ферстера во многом еще и потому, что он не только изложил положения новой исследовательской программы, но
и много сделал для того, чтобы ее выполнение было обеспечено организационно: создал лабораторию в университете Урбана штата Иллинойс, собрал исследовательскую группу.

В это же время в разных странах ведутся работы, первоначально связанные с исследованиями в самых различных областях науки (физики, химии, биологии) и на первых порах никак друг с другом не соотносящиеся, но закладывающие фундамент будущей концепции самоорганизации.

Начиная с 19440-х годов в Бельгии Илья Пригожин ведет работы в области химической термодинамики необратимых процессов. Толчком к его исследованиям послужил эффект так называемых “химических часов” — незатухающая колебатель-
ная химическая реакция, происходящая в открытой химической среде. На основании этих работ Пригожин с сотрудниками формулируют концепцию диссипативных структур: теорию возникновения структур в открытой среде в условиях постоянной диссипации (рассеяния) энергии во внешнюю среду и пополнения энергией из внешней среды. Эта теория рассматривается авторами как дополнение к классической термодинамике, утверждающей во втором законе неизменность движения всех систем в сторону увеличения энтропии, а значит — разрушения структур. Пригожин рассматривает появление диссипативных структур как возникающее при определенных условиях движение системы в сторону, противоположную указанному термодинамикой направлению. В 1971 году выходит первый фундаментальный труд, посвященный теории диссипативных структур [50] . Исследуя диссипативные структуры, Пригожин констатирует возможность превращения неравновесного потока в структуры — как пространственные, так и временные.

Приблизительно в то же время, в 60–70 годы ХХ века немецкий ученый-физик Г.Хакен ведет интенсивные исследования в области физики лазера. Г.Хакен и его сотрудники обнаружили, что при малых мощностях накачки лазер работает как обычная лампа, но при определенном пороговом значении мощности происходит новое явление: лазер самоорганизуется. Создается впечатление, как говорит ученый, что некий демон заставляет ато-мы осциллировать в фазе.

В результате этих наблюдений Хакен выходит на проблему возникновения согласованного поведения элементов системы, порядка и параметров порядка, возникающую в связи с таким поведением. В итоге он выступает с проектом исследовательского направления, названного им синергетикой (учение о совместном действии), в рамках которого планировалось исследование различных физических и химических систем, которые находятся вдали от состояния равновесия и в которых наблюдается процесс спонтанного образования пространственных и временных структур. Хакен полагал, что там действовал принцип, подобный дарвиновскому выживанию, но уже на уровне систем любой природы и вплоть до клеточного уровня [51] .

В том же 1971 году выходит работа М.Эйгена по самоорганизации в биологических системах [52] . Вклад М.Эйгена в становление теории самоорганизации начинался с его работ по кинетике реакций и теории гиперциклов. “В центре внимания Эйгена и его сотрудников был химический механизм самоорганизации — образование в процессе эволюции циклов реакций, обладающих самовоспроизводимостью и способностью к выживанию” [53] .

Кроме названных центров западных исследований, интересные работы, впоследствии осмысленные как такие, кото-
рые лежали в русле концепции самоорганизации, велись в это
же время в Советском Союзе, где существовали сильные математические школы (в Москве, в Киеве). Здесь эти исследова-ния относились к области качественной теории динамических систем.

Историк науки А.А.Печенкин выделяет две основные московские школы, работы которых он связывает с синергетическим направлением [54] .

Первая — это школа Л.И.Мандельштама (1879–1944) и его учеников А.А.Андронова (1901–1952) и А.А.Витта (1902–1938), начавшая активные разработки в области математической теории автоколебаний в 1930-е годы. Автор говорит об автоколебательной идеологии, характерной для советской науки тех лет.
К автоколебательным системам относились открытые системы, демонстрировавшие в состояниях неустойчивости способность к установлению незатухающих волновых колебательных движений. Что очень существенно: параметры таких колебаний не были связаны с начальными условиями и зависели от самой системы (выход на них происходил из большого диапазона начальных состояний). Необходимым требованием к системам, продуцирующим автоколебательные эффекты, было постоянное неравновесное состояние, поддерживаемое за счет открытости системы и активного обмена со средой.

В связи с темой автоколебаний нельзя не упомянуть о знаменитой реакции Белоусова–Жаботинского, представлявшей собой автоколебательный процесс в химической вреде. Она была обнаружена Б.П.Белоусовым в 1951 г., но сообщество химиков отреагировало на сообщение о ней точно в соответствии с теми моделями поведения научного сообщества, которые описывает Т.Кун: не имея возможности объяснить ее в терминах господствующей парадигмы, оно просто не приняло этих результатов. Первые публикация появилась лишь в 1959 г., и только когда этими результатами заинтересовался А.М.Жаботинский, один
из представителей школы Андронова, она нашла свое теоретическое подтверждение. Что любопытно: И.Пригожин говорил,
что реакция Белоусова–Жаботинского была эксперименталь-
ной основой его концепции диссипативных структур.

Вторая московская школа — более молодая, известна работами А.А.Самарского (1919), С.П.Курдюмова (1928) и их учеников. Их работы начинались в области прикладной математики, компьютерного моделирования, в результате чего они вышли на проблемы, подобные тем, с которыми столкнулся в сво-

их исследованиях Г.Хакен: параметры порядка, уменьшение степени свободы, автомодельные решения. С работами Курдюмова и его соратников во многом связана популяризация идей синергетики в Советском Союзе, утверждение этого направле-ния как общенаучной методологии.

Следует сказать, что в 1960-е годы в Киеве интересные результаты в области качественной теории динамических систем, представляющей собой одну из математических ветвей синергетики, были получены А.М.Шарковским, а позднее его учениками — В.Бондарчуком, Е.Романенко, Д.Хусаиновым и другими.

Особого упоминания в связи с отечественными истоками синергетических концептуализаций заслуживает тектология А.А.Богданова, написанная в 20–30-е годы ХХ века и представляющая собой глубоко разработанную теорию организации, где проблемы порядка, организационных структур, принципов и механизмов их образования и развития являются центральным предметом [55] . Сейчас, особенно в России, наблюдается “тектологический” ренессанс, и многие авторы склонны видеть в теории организации Богданова “прелюдию синергетики”. Вот к каким выводам по этому поводу приходит Шалаев:

“1. Тектология на рубеже ХХ–ХІ веков может быть признана исторически первой наиболее организованной формой системно-синергетического мироосвоения.

2. Многие из ее элементов (в том числе идеи организации и самоорганизации) предвосхитили научные смыслы и проблем-ное поле системно-синергетических исследований середины — конца ХХ века.

3. Важной особенностью тектологии является предпринятая попытка синтеза практических и теоретических функций научных методологий, особенно актуальная сегодня в связи с встающими глобальными проблемами человеческого существования” [56] .

Все названные выше исследования, за исключением разве что тектологии Богданова, можно отнести к первой фазе разработки концепции самоорганизации, когда предмет исследования у каждой группы еще был свой и определялся той специальной областью, к которой были привязаны работы (физика лазера,

неравновесная термодинамика, физическая химия, биология, автоколебания и т. д.). Второй фазой развития концепции стало осознание общности исследовательских программ, что произошло в начале 1980-х годов.

Толчком к этому было во многом случайное установление контактов между основными фундаторами концепции. Целенаправленную работу вел разве что Г. фон Ферстер. Знакомясь подробнее с работами друг друга, Пригожин, Эйген, Хакен поначалу обнаружили общность того математического аппарата, к которому они прибегают для моделирования интересующих их специальных проблем. И лишь затем произошел тот момент, который следовало бы отметить как одну из ключевых точек в истории рождения концепции: смещение акцентов в предметном поле исследований.

Проблема самоорганизационно возникающего порядка из второстепенной становится центральной, и приходит осозна-ние того, что она не является специфической для физики, химии, биологии, а носит междисциплинарный характер, и с ней можно встретиться повсюду. Происходит формирование основного яд-ра будущей исследовательской программы — концепции самоорганизации [57] .

Объектом исследований, проводимых в рамках этой про-граммы, становятся открытые нелинейные системы самой различной природы, находящиеся в далеком от термодинамическо-го равновесия состоянии. Основной предмет исследования — процессы спонтанного возникновения упорядочивающих структур (организованностей), происходящие в точках критического значения параметров системы, проявляющиеся через внезап-
ное и самопроизвольное появление кооперирования (согласованности) между элементами системы.

Существенным моментом в этих процессах есть их нетелеологичность, то есть упорядоченность, возникающая нецелевым образом. Целевые системы, которые были объектом рассмотрения классической кибернетики, могут служить рельефным фоном для выделения тех предметных особенностей, на которых концентрируется синергетика. Хотя, в отличие от кибернетики, проблема управления такими системами не рассматривается

48
здесь как основная задача, тем не менее, можно говорить о принципиальной разнице между подходами к проблеме управления
в целевых и нецелевых системах (кибернетических и синергетических соответственно).

В кибернетической системе организованность (порядок) возникает как результат целенаправленного управляющего воздействия со стороны иерархически более высоких системных блоков, причем точкой приложения таких воздействий есть са-ми организационные структуры или процессы их возникновения. В случае же синергетических систем такое управление совершенно непродуктивно, поскольку система обладает способностью к самовосстановлению своих структур порядка. Некоторый аналог управляющих воздействий возможен через влияние на параметры самой системы, от которых зависит, по какому пути пойдет процесс самоорганизации (причем зависимость здесь неоднозначная, а с точностью до допустимого набора возмож-ных вариантов). Если кибернетика свои управляющие воздействия основывала на принципе отрицательной обратной связи (устранение отклонения от цели, подавление отклоняющих флуктуаций), то синергетика свои представления о новом порядке связывает с эффектом положительной обратной связи — резким усилением в критических точках малых флуктуаций, перерастания их в общесистемное резонансное состояние.

Следующий этап развития концепции самоорганизации исследователи ее истории называют началом “глобализации”
и относят к концу семидесятых годов. Появляются работы И.Пригожина (“От существующего к возникающему”), Г.Хаке-на (“Тайны успехов природы”), М.Эйгена (“Игра жизни”), в которых проводится мысль об универсальности идей синергетики и ее возможности успешно работать в области экономики, экологии, политики и даже эстетики.

Перенос идей в эти сферы носит зачастую метафорический характер, но это и характеризует начавшийся процесс активной популяризации идей синергетики. Постепенно формируется представление о новом научном видении мира, происходит пересмотр оснований науки вообще, ее онтологического и гносеологического фундамента [58].

Безусловно, такая экспансия не могла приниматься научным сообществом однозначно. Многие, включая и самого Эйгена, довольно настороженно относились к перенесению синергетических моделей и представлений на другие сферы науки, а особенно на ненаучные сферы — политику, культуру, экологию. Но эти процессы синергетической экспансии не пошли бы так успешно и лавинообразно, не будь встречной общественной потребности в них. Идеи, привносимые концепцией самоорганизации, выглядели революционными и обнадеживающими на фоне усиливавшейся критики цивилизации, ядерного противостояния, экологических проблем, проблемы господства и подчинения и связанной с этим проблемы прав человека.

Вот что пишут по поводу распространения этих идей в Рос-сии их активные популяризаторы Е.Князева и С.Курдюмов: “Широкое распространение получили представления о становлении порядка через хаос, бифуркационных изменениях, необратимости времени, неустойчивости как фундаментальной характеристики эволюционных процессов благодаря опубликованным в нашей стране книгам И.Пригожина и его коллег из Брюссельского Свободного Университета, прежде всего Г.Николиса, И.Стенгерс, А.Баблоянц. Известна в нашей стране также Шприйнгеровская серия книг по синергетике, в рамках которой под общей редакцией Г.Хакена начиная с 1979 г. издано уже более 50 томов по самым различным аспектам динамики самоорганизации в природных, социальных и когнитивных системах.
В последнее время появились фундаментальные исследования тех революционных изменений в картине мира, методологических основаниях науки, в самом стиле научного мышления, которые происходят в связи с развитием теории самоорганизации (синергетики)” [59]. В качестве работ, проложивших дорогу самоорганизационным идеям в российскую и отечественную нау-ку, вслед за уже упомянутыми выше можно назвать другие популярные монографии Пригожина и Стенгерс, Баблоянц, Хаке-на и других [60].

1.3. Содержание общенаучного теоретического конструкта: основные понятия

Первым отличием классической науки от науки, возникаю-щей на основании новой синергетической парадигмы, есть различие в объекте исследования.

Классическая наука черпала свои динамические образы в
мире представлений идеальной динамики, “не знающем ни трения, ни соударения, где коэффициент полезного действия равен единице” [61], и считала допустимой такую идеализацию для моделирования реальных процессов, что давало в результате возможность рассматривать в качестве объекта такие идеаль-
ные объекты, полагая, что их отличие от реальных не слишком значительно. В итоге складывалось представление о происходящих при этом процессах как о детерминистических, обратимых, простых в своей основе, подчиняющихся закону сохранения энергии.

Инициированный синергетическими идеями новый взгляд на мир черпает свои основные идеи из термодинамических обра-зов. Для поведения таких систем наличие трения, рассеива-
ния энергии является существенным, и в силу этого их эволюция складывается совершенно по-другому. Потерянная в результате диссипации (рассеяния) энергия невосстановима, и поэтому процессы оказываются необратимыми. Системы такого рода эволюционируют в сторону увеличения энтропии, о чем говорит второе начало термодинамики. “Мы сталкиваемся с двумя принципиально разными описаниями: динамикой, применяемой к миру движения, и термодинамикой, наукой о сложных системах, наделенных внутренней способностью эволюционировать в сторону увеличения энтропии” [62].

Но объектом синергетики становятся не просто систе-
мы, ведущие себя подобно термодинамическим, но и существен-но нелинейные, открытые системы, находящиеся вдали от положения равновесия. Как оказалось, феноменология пове-дения таких систем не описывается вторым началом термоди-намики, обещающим их консервацию, тепловую смерть, полную однородность и структурное разрушение. В таких состояниях

подобные системы демонстрируют способность к образованию особых упорядоченностей — другими словами, начинают двигаться не в сторону увеличения энтропии, а в противоположную ей, не по пути умирания, а по пути нового формообразования.

Эти новые формы и составляют основной предмет синергетики. Их динамика, механизмы возникновения и смены, условия сохранения и разрушения — иначе говоря, законы возникновения этого особого рода порядка лежат в центре предметной области концепции самоорганизации.

Следует сразу сказать, что понятийный аппарат, обслуживающий потребности такого нового взгляда на мир системной динамики, еще не сложился в полной мере, хотя уже привычны-ми стали такие понятия как нелинейность, сложность, неравновесность, открытость, характеризующие свойства рассматриваемых системных определенностей, и такие понятия
как энтропия, диссипация, бифуркация, аттрактивность, флуктуация, фрактальность, помогающие описать особенности процессов порождения самоорганизационного порядка.

Принципы, которым подчиняются процессы возникновения упорядоченностей в такого рода системах, формулируются как принцип индетерминизма (нелинейного детерминизма), непредсказуемости, нетелеологичности, мультикаузальности, необратимости, вариативности.

Обратимся более подробно к понятиям, характеризующим объект исследования: открытые, нелинейные динамические системы, находящиеся в особых состояниях неравновесности
и неустойчивости.

Под динамической системой понимается системный объект, который в каждый момент времени находится в определенном состоянии, характеризуемом его так называемыми фазовыми координатами. (Для химических систем это могут быть уровни концентраций вещества, входящих в раствор, для физических — температура нагрева среды, для экологической — численность популяций видов, входящих в систему, для социальной — уровень удовлетворенности или напряженности, доверия, коммуникабельности, интегрированности.) Изменение значения этой ко-

ординаты или совокупности координат и будет означать изменение состояния системы, ее динамики.

Открытость системы — очень важное свойство, составляющее одно из необходимых оснований появления феномена самоорганизации. Если система открыта — это значит, что в нее непрерывно поступают потоки вещества, энергии, информации, и точно также непрерывно отводятся продукты ее жизнедеятельности, которые удаляются во внешнюю среду. Иными словами, система имеет источники и стоки, которые обеспечивают ее воспроизводящие процессы.

Нелинейность системы задается нелинейными законами фазовых перемещений и обмена с внешней средой. Такая динамика в математике описывается нелинейными уравнениями, обладающими несколькими различными решениями, спектром возможных равновероятных траекторий движения, а нелиней-
ное поведение системы демонстрирует способность к различным путям эволюции. Следовательно, нелинейность — это особая динамика системы, характеризующаяся неоднозначностью, неопределенностью.

Открытость и нелинейность являются необходимыми и достаточными условиями возникновения эффектов самоорганизации. Из нелинейности в последующем проистекает вся феноменология поведения синергетических систем, что позво-ляет разработчикам и историкам теории самоорганизации говорить о нелинейной парадигме, нелинейной эпистемологии как синониме концепции самоорганизации [63].

Для понимания системной динамики наиболее существен-
ным является знание ее стационарного состояния или установившегося режима — положения равновесия системы, к которому она стремится, несмотря на воздействие флуктуаций, непрерывно отклоняющих ее от этого состояния, и на которое она выходит после некоторого переходного периода. В этом положении система находится как бы в застывшем состоянии или
в состоянии периодических колебаний, проходящих через одни и те же точки, закон ее жизнедеятельности остается неизмен-
ным, установившийся порядок — постоянным. Если фазовую переменную составляет, например, уровень концентрации, то

такое состояние — стабилизация этого уровня или выход на некоторый постоянный колебательный режим. По сути, речь
идет об установлении некоторого порядка и об условиях его сохранения.

Если для линейных систем это стационарное состояние определено однозначно, то для нелинейных существует веер возможных стационарностей, а значит, и точек притяжения эволюции, что и составляет их отличительную особенность.

К важным понятиям, тесно связанным с нелинейностью системы, относятся понятия неравновесности и неустойчивости. В нелинейных системах стационарные состояния различны в плане статуса устойчивости. Одни обладают достаточной устойчивостью, и система возвращается к ним при значительных отклонениях, а другие чувствительны к изменениям парамет-
ров и теряют устойчивость значительно скорее, из равновесных быстро становятся неравновесными.

Но всякая устойчивость в нелинейных системах относитель-на и имеет место до определенных пределов, после чего система может выйти на новый режим функционирования. Эти состояния сильной неравновесности, приводящие к потере устойчивости существующего режима, становятся объектом особого внима-
ния синергетики. Следует отметить, что в классической науке и продуцируемом ее моделями взгляде на мир состояния неустойчивости выпадали из внимания, представлялись незначимыми по сравнению с гомеостатичными, устойчивыми периодами жизни системы. Как отмечает Шалаев: “Существенно, что статус факторов мироздания неравновесность и неустойчивость приобрели лишь в системно-синергетической парадигме видения мира” [64].

С точки зрения управления такими системами, являющейся одним из прагматических следствий теории самоорганизации, большой интерес представляет условие выхода на точку смены траектории системы, определение тех сил, под воздействием которых система перестает притягиваться предыдущим стационарным состоянием и устремляется к другому.

Наиболее существенными причинами, влияющими на эти процессы, являются параметры входа–выхода и параметры жизнедеятельности самой системы.

Изменение потоков входа — выхода, приводящее систему в состояние сильной неравновесности, выводит на предел устойчивости текущее стационарное состояние. Тем самым наруше-ние баланса обмена со средой является одним из источников перехода системы в качественно иное состояние.

Значительные изменения в жизни системы могут происходить при изменении ее собственных параметров. При достижении определенного значения конституирующего параметра (парамет-ров) картина притягивающих стационарных состояний может резко меняться.

При определенных параметрах одни и те же состояния могут быть устойчивыми, а при других — утрачивать это свое свойство. Могут появляться новые состояния равновесия, может меняться их качество — из стационарной точки они могут превращаться в цикл, обеспечивая колебательный режим.

В отличие от линейности, принципиально единообразной в своих проявлениях, нелинейность продуцирует многообразие миров нелинейных систем. В математике это определяется
тем типом нелинейности, с помощью которого моделируется то или иное явление.

Множество ответвлений и школ, которые уже родились в синергетике и которые наверняка еще появятся, связаны с концентрацией внимания на тех или иных исходных нелинейностях, изучаемых адептами таких школ. Наиболее известны в настоящий момент направления — это школы И.Пригожина (теория диссипативных структур), Г.Хакена (теория детерминирован-
ного хаоса), Р.Тома (теория катастроф), С.Курдюмова (теория нестационарных структур, режимы с обострением) и др. [65].
В рамках данной работы мы будем использовать тот образ нелинейности, который более всего сопрягается с работами И.Пригожина, С.Курдюмова, их коллег и учеников.

Попробуем прояснить смысловые содержания понятий, которыми оперируют представители этих школ, а именно — понятий энтропии, диссипации, бифуркации, порядка, хаоса, аттрактивности, флуктуации.

Одним из открытий теории самоорганизации стало обнаружение иных отношений между порядком и хаосом. Иных по отношению к тем, которые существовали в классической физике, и тем, которые представляются нашему обыденному сознанию.

Второй закон термодинамики утверждает, что все в природе неизменно стремится к равновесию, которое еще называют термодинамическим равновесием, — состоянию полной однородности, выравнивания всех характеристик системы, уравниванию частиц между собой (выравнивание температур, концентрации, плотности и т. д.). Иными словами — к хаосу как противоположности порядка, проистекающего из наличия определенных несимметричностей, дифференцированности и связанных с этим отношений между элементами.

Однородность наступает после прекращения процесса целенаправленного обмена, через который и реализуется выравнивание. До этого момента более быстрая частица будет воздействовать на более медленную, движение частиц в области высокой концентрации будет более интенсивным, чем в области более низкой концентрации и т. д. В состоянии термодинамического равновесия каждый элемент системы получает максимальную свободу, ей доступно максимальное число индивидуальных микросостояний, поскольку на нее не действуют никакие ограничения со стороны других элементов среды (системы).

Но это состояние равновесия как однородности, свободы каждой частицы есть хаос и, по сути, разрушение системы, так как системность предполагает упорядоченность, наличие
связей, согласованности, что отсутствует в таком равновесном состоянии.

Формулировка второго закона термодинамики вызвала у многих ученых, философов вопрос о несоответствии видимого разнообразия и цветения жизни обещанному термодинамикой угасанию и сползанию к хаосу. Если это действительно закон и все движется к равновесию, распаду и однородности, то почему же тогда мир полон структур, упорядоченностей самого разного рода и хаос не царит в нем, а скорее носит характер исключения, временности?

Концепция самоорганизации попробовала дать свой ответ на этот вопрос, полагая, что дело в той же открытости и нелинейности. Термодинамическая траектория развития с безусловностью реализуется для закрытых систем, где процессы диффузии, рассеивания, диссипации (макропроявления микрохаоса) неизменно ведут к равновесию и разрушению порядка, иерархии, системности. В открытых нелинейных системах картина радикально меняется. Здесь во взаимодействие и в противодействие вступают уже две силы: одна — это все тот же хаос, все то же стремление на микроуровне уравняться, обменяться, и другая сила — постоянный приток из внешней среды веществ, информации, энергии, которые, при достаточно высокой скорос-ти поступления, противостоят стремлению к хаосу, вернее — возможности его достижения. Термодинамическое равновесие перестает быть единственно возможным путем эволюции системы, и у нее открываются другие пути, которые задаются несколькими возможными состояниями квазиравновесия (динамического равновесия). Это равновесие достигается не за
счет распада структуры и полной автономии элементов, а за
счет возникновения особого рода когерентных структур.

Именно здесь происходят удивительные явления самоорганизации, спонтанного и самопроизвольного возникновения порядка. “Важно учесть одно из положений синергетики, согласно которому хаос представляет собой колоссальное число степеней свободы, исчезающее при условии открытости системы, то есть учесть колоссальное уменьшение числа степеней свободы, составляющее суть самоорганизации. Это значит (применительно к человеческой деятельности), что хаотические и несогласованные, руководимые лишь индивидуальными интересами поступки людей становятся все более обусловленными” [66]..
В среде начинают возникать так называемые диссипативные структуры. Закон термодинамики в таких системах начинает приводить не к хаосу и распаду, а к порядку и структурированности.

Каким же образом из рассеяния и стремления к хаосу появляются системные диссипативные структуры? Механизмом такой системной перестройки является внезапно возникающая

согласованность между действиями отдельных частиц. Процессы рассеивания, диффузии, диссипации уже не реализуются независимым движением частиц, а начинают канализироваться, идти в определенных участках системы и иметь вполне определенные формы. И тогда на нагреваемой сковороде мы получим ячейки Бенара, на прибрежном песке — песчаные волны.

Здесь следует подчеркнуть один момент: особый смысл понятия “структура” в нелинейных системах. В таких системах структуры возникают не за счет расположения элементов относительно друг друга, а за счет направленности обменных по-
токов, которые в процессе структурирования приобретают все большую определенность, устойчивость и прогнозируемость. “Структура — это локализованный в определенных участках среды процесс. Иначе говоря, это процесс, имеющий определенную геометрическую форму, способный к тому же перестраиваться и смещаться по среде. Структура есть процесс или блуждающее в среде пятно процесса” [67]. Элемент включается в иерархию, в системную упорядоченность, если он оказывается встроенным в обменные потоки, если через него идет энергия, вещество, информация, приходя к нему не только из внешней среды, но и от соседних элементов. Кооперирование, согласованность наступает тогда, когда установившимися становятся эти обменные ритмы.

Спонтанное возникновение в состоянии неравновесия кооперативных диссипативных структур — ключевая точка самоорганизационных перестроек в системной жизни. Элементы, независимо от их природы, начинают вести себя когерентно. Возникает корреляция между далеко расположенными участками, и создается впечатление, что атомы, молекулы, частицы, клетки, люди слышат и чувствуют друг друга на далеких расстояниях. Эти состояния возникновения упорядоченности и согласованности есть тем, что называют переходом от простого к сложно-му. Синергетика — это наука о сложноорганизованном мире,
на чем неоднократно настаивали ее создатели. Ее еще называют теорией сложных нелинейных систем. К.Майнцер, Президент немецкого общества по изучению сложных систем и нелинейной динамики, на Московском международном синергетическом

форуме в 1996 году назвал свой доклад “Сложность и самоорганизация. Возникновение новой науки и культуры на рубеже веков” [68]. Сложность — особая характеристика системы, проявляющаяся в кооперативности, согласованности и предстающая как свойство, которое многие авторы — идеологи системного подхода — считают определяющим для того, чтобы некоторую совокупность элементов и связей между ними считать системой, особенно в случае, когда мы рассматриваем в качест-ве системы общество [69]. По мнению этих и многих других авторов, совокупность взаимосвязанных элементов может счи-таться системой лишь в том случае, когда из таких взаимосвя-зей возникает некоторая качественная определенность, когда существует некоторое интегративное качество, присущее лишь совокупности, не содержащееся ни в одном элементе, но накладывающее на каждый элемент отпечаток, позволяющий отли-
чить его от иных, не принадлежащих системе. Это интегратив-ное свойство определяет границы системы, разрушающие
при его исчезновении. Такое свойство сейчас принято называть эмерджентностью. Возникновение такого свойства тесным образом связано с кооперативностью, ритмической согласованностью — иными словами, системной сложностью, характеризующей синергетические системы.

Уточнить понятие хаоса и придать ему более количественное описание помогает понятие энтропии.

Энтропия — это мера неупорядоченности системы, другими словами — мера хаоса системы. Но порядок — это макрохарактеристика, разрушение и появление его очевидно для внешнего наблюдателя, так как тот или иной порядок определяет качество системы. Хаос же, рассеяние и деградация энергии происходят на микроуровне, на уровне элементов системы, их перемещений относительно друг друга, совершаемых как бы самопроизвольно, за счет случайных столкновений, и переносящих возбуждение от одного элемента к другому. Понятие энтропии позволяет связать неупорядоченность системы — макроуровень — с микроуровнем, положениями и состояниями частиц или элементов системы. Это мост между макрособытиями и микромиром.

Одну и ту же качественную особенность системы, видимую для внешнего наблюдателя, на микроуровне можно реализовать каким-то числом перестановок, при котором внешний наблюдатель не заметит, что что-то произошло. Система будет оставаться в целом той же самой. Это количество перестановок (если уж быть точным — его логарифм) и даст нам величину энтро-пии системы. Иными словами, энтропия, мера хаоса, мера неупорядоченности будет тем выше, чем более однообразными с точки зрения качества системы есть ее микроэлементы, чем бо-лее безразличным будет системная организованность по отношению к возможным перестановкам на микроуровне. Таким образом, термодинамическое равновесие — движение по пути возрастания энтропии системы — представляет собой путь утраты значимости для системного целого индивидуальных характеристик элемента, утраты связи между системой и ее элементами, элементов между собой. В конечном итоге утраты системности как таковой, ее эмерджентности.

Но, как мы уже сказали, по термодинамическому пути с безусловностью и предсказуемостью идут только линейные или близкие к линейным изолированные системы. “Для изолирован-ной системы энтропия становится показателем эволюции,
или, по меткому выражению Эдингтона, “стрелой времени”. Для изолированной системы будущее всегда расположено в направлении возрастания энтропии” [70].

Синергетика же интересуется процессами, имеющими качественно иную картину. В открытых системах аналогом равновесных состояний является подвижное равновесие, стационарное состояние, достигаемое за счет баланса притока и оттока энергии, энтропийных и негэнтропийных потоков. В таких системах процессы внутренней динамики происходят по друго-му сценарию. На микроуровне идет все то же наращивание энтропии, выравнивание характеристик, рассеивание энергии за счет обмена и превращений в другое качество, что приводит к росту энтропии, но из внешней среды постоянно поступает новая энергетическая подпитка, которая мешает сползанию системы в неструктурированное, хаотическое состояние, идет постоянное откачивание энтропии, поставка негэнтропии. Иными словами,

внешняя среда постоянно снабжает систему средствами для поддержания порядка, способствует снижению энтропии (это, например, питание для организма, денежные потоки для финансовой системы и т. д.).

Чем дальше открытость системы уводит ее от актуального состояния термодинамического равновесия (что определяется параметрами порядка, регулирующими обменные процессы со средой), тем ближе мы подходим к пороговому значению энтропии, при котором происходят эффекты самоорганизации: внезапное появление внутренней системной структурированности, достигаемой через появление диссипативных структур. Здесь
“мы встречаемся с неожиданными и весьма впечатляющими процессами, с новыми, качественно отличными типами функционирования, возникающими на вполне определенных интенсивностях потоков вещества или энергии, поддерживающими активность, связанную с производством энтропии. Тут мы вступаем в область сильно неравновесных диссипативных струк-
тур” [71].

Открытие структур, возникающих в результате того, что система рассеивает, диссипирует энергию, оказалось неожиданным и революционным. С какого-то момента в открытых системах вместо нарастания хаоса начинает идти обратный процесс: появление структур, рост сложности, снижение энтропии системы. Термодинамическая ветвь эволюции перестает
быть определяющей, и у системы открываются совсем другие эволюционные возможности.

Точки пороговых значений параметров порядка, в которых происходит скачкообразное изменение внутренней упорядоченности системы, носят название точек бифуркации — это точки ветвления пути системной эволюции. Такие состояния в жизни системы возникают не только при удалении от состояния термодинамического равновесия, но и в ситуации нарушения устойчивости других динамических равновесных состояний.

Выход на бифуркационную точку на микроуровне выглядит поначалу (на этапе ухода от прежних состояний) как рост энтропии системы, степени ее неупорядоченности, безразличия

системы по отношению к особенностям элементов и безразличия элементов по отношению к своим положениям в системе, по отношению к другим элементам. В эти моменты резко ослабе-вают кооперативные связи, согласованность, коррелированность действий. Наконец, в пороговом положении (пороговое значение параметров и соответственно пороговое значение энтропии) наступает окончательное разрушение предыдущего качества, очередной период хаоса, роста несогласованности и степеней свободы элементов системы, открывающий для нее возмож-
ность самоорганизационного выбора своего пути.

Прохождение точки бифуркации означает перспективу появления новых упорядоченностей, новых кооперативных связей. Элементы системы снова начинают “слышать и чувствовать
друг друга на расстоянии”, наступает порядок по всей системе, зарождаясь локально в отдельных точках и затем выходя на всеобщую упорядоченность. Формы этого порядка будут отличны от предыдущего. Общим будет лишь очередное уменьшение степеней свободы микроэлементов, их постепенное встраива-
ние в целое.

Говоря о точке бифуркации как о ветвлении эволюции системы, акцентируем внимание на том, что таким выходом на очередной хаотический период система открывает для себя несколько возможных вариантов развития. Открытость и нелинейность системы в такие моменты ее жизнедеятельности становится причиной неоднозначности будущего. Дальнейший путь системного развития оказывается принципиально непредсказуемым, и столь неотъемлемый для классических научных моделей принцип детерминизма утрачивает силу, так что речь уже идет о наличии некоторого квазидетерминизма, или нелинейного детерминизма, как его еще называют.

Вот как описывают процесс выхода на бифуркационные состояния в химических системах (знаменитая модель “брюсселятора”) И.Пригожин и И.Стенгерс: “Увеличивая концентрацию раствора (один из управляющих параметров этой модели), мы как бы уводим систему все дальше и дальше от равновесия... (Речь идет о термодинамическом равновесии.) При некотором зна-
чении этого параметра мы достигаем порога устойчивости термодинамической ветви. Обычно это критическое значение на-

зывают точкой бифуркации... В точке бифуркации термодинамическая ветвь становится неустойчивой относительно флуктуаций. При критическом значении параметра система может находиться в трех различных стационарных состояниях. Два из них устойчивые, третье — нет” [72].

Нужно сказать, что как теория энтропии, так и теории бифуркации — отдельные и очень непростые темы в контексте теории самоорганизации. По поводу энтропии, ее понимания существуют диаметрально противоположные точки зрения, что есть одним из признаков становления научного направления. Например, бифуркации бывают разных типов, и этому посвя-щены многие работы в частности и советских математиков [73]. Теория бифуркации, по словам Пригожина и Стенгерс, переживает сейчас пору расцвета [74], многие серьезные результаты в этой области связывают с именем французского математика Рене Тома и его теорией катастроф [75]. Та система представле-ний, которая возникает в связи с понятием бифуркации, потенциальна многими специальными приложениями. У того же Рене Тома есть любопытные лингвистические модели, основанные на его математических разработках.

Необратимость — еще одно следствие прохождения систе-мой точки бифуркации. Сделав выбор в пользу одного из возможных путей развития, система навсегда утрачивает возможность вернуться в прежнее состояние и изменить этот свой выбор. В отличии от термодинамического пути, обещающего непременное сползание к хаосу и энтропийному росту, теория самоорганизации указывает на наличие других путей, ведущих по ли-нии усложнения и наращивания кооперативности, структурированности и, соответственно, уменьшения энтропии.

Теперь мы можем обратиться еще к одному важному синергетическому понятию — понятию аттрактивных структур.
О том, что составляет его суть, мы уже тоже говорили, однако не уточняли названия. Это те диссипативные структуры, которые возникают в процессе самоорганизации. Но в определении их как аттрактивных акцент делается уже не на их диссипативной природе, а на конфигурации и притягательности для системы именно такой организации процессов диссипации. Аттрактив-

ность составляет еще один очень важный момент в механизме самоорганизации.

В точке бифуркации вариативность развития определяется
тем, что перед системой как бы открывается несколько притягивающих (аттрактивных) состояний, и она необратимо делает выбор в пользу одного из них. Происходит то, что в синергетике называется выпадением на аттрактор. Возникший сразу после очередной бифуркации намек на предпочтительность какой-то структуры-аттрактора перед другими, незначительное колеба-
ние системы в ее сторону за счет неустойчивости бифуркационного момента приводит к тому, что это движение с неизменностью реализуется в развитую структурную форму.

Аттрактивные точки (или аттрактивные множества) в фазо-вом пространстве системы доминируют над всеми возможными другими состояниями и притягивают к себе эволюционные пути системного развития. Так реализуется свойство нелинейных систем, которое определяют как власть будущего, влияние буду-
щих аттрактивных состояний на текущие значения определяющих координат и на траекторию их изменения.

В дальнейшем эти новые упорядоченности, рождающиеся
из нелинейности, открытости и диссипации, мы будем называть аттрактивными структурами. В качестве их существенных свойств, в дополнение к тому, что уже говорилось о диссипативных структурах, назовем:

Ш предсуществование таких структур в среде, их предзаданность свойствами самой среды, невозможность реализовать аттрактивность согласно внешнему проекту;

Ш вариативность возможных аттрактивных состояний, наличие спектра конкурирующих в точке бифуркации аттракторов, что тоже связано со свойствами самой среды;

Ш спонтанность возникновения, связанная с нетелеологичностью процесса актуализации такой предзаданности;

Ш низкие энтропийные показатели за счет когерентности, упорядоченности, коррелированности между составляющими микроэлементами;

Ш возможность представать в разных формах — стацио-
нарных пространственных состояниях (как правило, возникаю-

щих на стоках — процессах распределения, вывода продуктов
из системы), пространственно-временных структур (например, циклов), очень сложно организованных притягивающих множеств — так называемых странных аттракторов;

Ш локальность — это упорядоченность, возникающая в некоторых определенных локальных точках или множествах системы; она не распространяется на всю систему, сохраняя участки с бульшим уровнем энтропии, чем в области притяжения аттрактора;

Ш процессуальность — это структура-процесс, локализованная в определенных участках среды (системы) и имеющая свойство перемещаться по среде, сохраняя свою форму.

Нелинейность среды, предстающая в виде спектра возможных аттрактивных траекторий, представляет собой одно из важнейших открытий синергетики. “Для определенных классов открытых сред (систем)... потенциально существует спектр структур (форм организации), которые могут возникнуть в них на развитых, асимптотических стадиях процессов. Спектр структур-аттракторов, иначе говоря, поле путей развития или древо ветвящихся направлений развертывания событий определяется сугубо внутренними свойствами среды. Это своего рода план эволюции, который потенциален. Спектр структур-аттракторов предопределен как спектр возможностей, но не более того. Если прои-зошло событие выхода на аттрактор, то в открытой нелинейной среде имеет место процесс самодостраивания, процесс выпаде-ния на аттрактор. И он так же естественен, как процесс падения тел в гравитационном поле притяжения Земли” [76].

Каков же механизм актуализации одного из этих путей в точ-ке бифуркации?

Важным содержанием бифуркационной точки в системной динамике есть увеличение чувствительности системы по отношению к малым возмущениям — флуктуациям, что открывает возможность с помощью таких малых, статистически незначи-мых возмущающих воздействий повлиять на дальнейшую судь-бу системного целого, которое до этой критической точки было безразлично к этим воздействиям и гасило их в силу устойчи-вости предыдущего состояния.

Чаще всего эта малая флуктуация определяется случай-ностью, и таким образом случайность начинает носить судьбоносный для системы характер. Роль флуктуации в жизни самоорганизующихся систем очень велика. Это еще одно отличие их от систем линейных, которые безразличны как к флуктуа-
ции, так и к случайности. “Мы неоднократно подчеркивали роль флуктуации. Флуктуация вынуждает систему выбрать ту ветвь, по которой будет происходить дальнейшая эволюция системы. Переход через точку бифуркации — такой же случайный процесс, как бросание монеты... Флуктуация определяет глобальный исход эволюции системы. Вместо того, чтобы оставаться малыми поправками к средним значениям, флуктуация значительно меняет средние значения. Мы предлагаем назвать ситуацию, возникающую после воздействия флуктуации на систему, порядком через флуктуацию,” — пишут Пригожин и Стенгерс [77].

Способность случайной флуктуации разрастаться в новую системную определенность, в новый системный порядок реализует тот механизм положительной обратной связи, о котором мы говорили как об отличительной характеристике синергетических систем. Суть его в резонансном разрастании малого в большое, превращении намека в зрелую устойчивую реальность — аттрактивную структуру.

Любой отдельный элемент системы в бифуркационной точ-ке ее жизнедеятельности некоторым своим флуктуирующим воздействием может оказать решающее влияние на дальнейшую жизнь всей системы.

Наличие в точке системной бифуркации равновероятных траекторий будущего, актуализация через флуктуацию лишь одного из них вводит в поле внимания концепции самоорганизации представление об актуальных и потенциальных состояниях, актуализированной и потенциальной реальности. История обретает свое сослагательное наклонение и может быть предме-том исследования. У Тойнби, например, есть интересные рабо-ты, в которых обсуждается альтернативный ход некоторых исторических событий в случае, если бы главными действующими лицами в них оказались другие персонажи [78]. Такие ис-

следования — очень увлекательная тема для возможных будущих синергетических трактовок и реконструкций социальных процессов.

Вся описанная феноменология поведения самоорганизационных систем делает очевидной невозможность традиционного (задаваемого линейными образцами) подхода к управлению такими системами. Нетелеологичность, аттрактивность, флуктуация и случайность вносят в представление о механизмах системного управления и регулирования существенные коррективы.

Траектории развития системы, определяемые ее самоорганизационным выбором, являются притягивающими и по большому счету — единственно возможными. Иными словами, мы можем предпринимать целенаправленные управляющие воздействия, и если их сила такова, что принципиально не разруша-ет достигнутую устойчивость, эти усилия могут иметь локаль-ный успех. Но пределы этого успеха задаются доминирующей аттрактивностью. Либо она все поставит на свои места, либо произойдет выход на следующую точку бифуркации.

Управлять системой можно косвенным путем, меняя ее управляющие параметры, а тем самым — тот спектр аттрактивностей, которые она способна порождать. Но это совсем иной способ управления, чем прямое воздействие на текущие состояния, как это происходит в случае управления линейного. Здесь мы выходим на изменение самой среды как таковой.

Другой способ управления — малые воздействия в точке бифуркации, способные направлять будущую эволюцию. Как пи-шут Князева и Курдюмов, “синергетика дает знание о том, как надлежащим образом оперировать со сложными системами и
как эффективно управлять ими. Главное не сила, а правильная конфигурация, архитектура воздействия на сложную среду — систему. Малые, но правильно организованные резонансные воздействия на сложную систему чрезвычайно эффективны. Это свойство организации было еще тысячелетия назад угадано родоначальником даосизма Лао–Цзы и выражено в вечно озадачивающей нас форме: слабое побеждает сильное, мягкое побеждает твердое, тихое побеждает громкое и т. д.” [79]

Для линейно ориентированного мышления подобные методы управления представляются чем-то чрезвычайно сложным и неопределенным. Но обнаружение самоорганизационной составляющей во всех системных процессах рано или поздно не оставит альтернативы освоению именно таких, значительно более тонких по сравнению с линейными, методов выработки управляющих воздействий.

Литература

1. Пригожий И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. — М., 2000, — С. 16.

2. Кун Т, Структура научных революций. —М., 1997.—С.184

3. Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Синергетика как новое мировидение: диалог с И.Пригожиным // Вопросы философии. — 1992. — № 12. — С.3-20; Ласло Э. Век бифуркации. Постижение изменяющегося мира // Путь. — 1995. — №7. — С.3-129; Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. — М., 20001 Пригожин И. Природа, наука и новая рациональность // Знание: философия и жизнь.— 1991.—№ 7.—С.32-35; Пригожин И. Переоткрытие времени//Вопросы философии.— 1989.—№ 8.—С. 3-19; Пригожин И. Философия нестабильности // Вопросы философии. — 1991. —1 № 6. — С.46-52. |

4. Концепция самоорганизации: становление нового образа научного мышления. — М., 1994. — С.17-24; Печенкин А.А. От автоколебаний к самоорганизации: формирование синергетических идей в теории нелинейных колебаний // Концепция самоорганизации в исторической ретроспективе. — М., 1994.

5. Концепция самоорганизации: становление нового образа научного мышления. — М., 1994. — С.62-81; Горович В А. Проблема самоорганизации в исследованиях по кибернетике и искусственному интеллекту // Концепция самоорганизации в исторической ретроспективе. -М., 1994.

6. Концепция самоорганизации: становление нового образа научного мышления. — М., 1994.— С.112-116.

7. Кузнецов В.И. Концепция самоорганизации в химии катализа (на материале отечественных исследований) // Концепция самоорганизации в исторической ретроспективе. — С.75-85.

8. Гельхар Ф.К. К истории эволюционной идеи в физике // Концепция самоорганизации в исторической ретроспективе. —М.,1994.

9. Jantsch E. The Self-Organizing Universe. Scientific and Human Implications of the Emerging Paradigm of Evolution. New York, 1980.

10. Мертон Р.К. Социальная теория и социальная структура. — К., 1996.—С.20.

11. Фуко М. Воля к истине. — М., 1966. — С.78.

12. Шалаев В.П. Социосинергетика: истоки, теория и практика в современном мире.—Йошкал-Ола, 1999; Концепция самоорганизации в исторической ретроспективе.—М., 1994; Концепция самоорганизации: становление нового образа научного мышления. — М., 1994; Ва-силькова В.В. Порядок и хаос в развитии социальных систем. (Синергетика и теория социальной самоорганизации). — СПб., 1999.

13. Василькова В.В. Порядок и хаос в развитии социальных систем.—С. 106-107.

14. Голиченко Т. "Путь" в древнеукраинском и античном космосе // Философская и социологическая мысль. — 1994. — № 7-8. — С. 123.

15. Голосовкер Я.Э. Логика мифа. — М., 1987. — С.29. \6.ГенисА. Вавилонская башня. —М., 1997. —С.155-156.

17. Рузавин Г.И. Синергетика и диалектическая концепция развития // Философия науки. — 1989. — № 5. — С.31-51; Рузавин Г.И. Синергетика и принцип самодвижения материи // Вопросы философии. — 1984. — .№ 8. — С.30-49.

18. Добронравова И.С. Становление нелинейного мышления. — К., 1990.

19. Шалаев В.П. Социосинергетика: истоки, теория и практика в современном мире. — Йошкал-Ола, 1999. — С.67.

20. Шпенглер О. Закат Европы. — М., 1993; Ясперс К. Смысл и назначение истории. — М., 1991; Тойнби А Дж. Постижение истории. — М., 1991; Сорокин П.А. Человек, цивилизация, общество. — М., 1992.

21. Капра Ф. Дао физики. Исследование параллели между современной физикой и мистицизмом Востока. — СПб., 1994.

22. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. — М., 1986; Пригожин И., Стенгерс И. Время, хаос, квант. — М., 1994.

23. Князева Е.Н. Случайность, которая творит мир // Знание, философия и жизнь. — 1991. — № 7. — С.3-31; Князева Е.Н.. Курдюмов С.П. Законы эволюции и самоорганизации сложных систем. — М., 1994.

24. Василькова В.В. Порядок и хаос в развитии социальных систем. — СПб., 1999.

25. Гомаюнов С. От истории синергетики к синергетике истории // Общественные науки и современность. — 1994. — № 2. — С.99-106.

26. Григорьева Т. Синергетика и Восток // Вопросы философии. — 1997.—№3.—С.90-102.

27. Там же. — С.90.

28. Григорьева Т. Синергетика и Восток // Вопросы философии. — 1997. — № 3. — С.90-102; Хоружий С.С. Синергия. — М.,1995.

29. Григорьева Т. Синергетика и Восток // Вопросы философии. — 1997—№3.—С.97.

30. Акулинин В.Н. Философия всеединства. От Соловьева к П.А.Флоренскому. — Новосибирск,1990.

31. Записки С.-Петербургского Религиозно-философского Общества. — СПб., 1908. — Вып.1. — С.2

32. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. — М.,1991.

33. Гомаюнов С. От истории синергетики к синергетике истории // Общественные науки и современность. — 1994. — № 2. — С.105.

34. Попович М. Сковорода, якого не зловив світ; i світ, який не зловив Сковороду // Генеза. — 1995. — № 2(3). — С. 179.

35. Фуко М. Слова и вещи. — СПб., 1994. — С.33-34.

36. Попова И.М. Повседневные идеологии. Как они живут, меняются и исчезают. — К., 2000. — С.54.

37. Там же. — С.76.

38. Там же. — С.76.

39. Шалаев В.П. Социосинергетика: истоки, теория и практика в сов ременном мире. — С. 16.

40. Берталанфи Л. фон. Общая теория систем — обзор проблем i результатов // Системные исследования. — М., 1969; Берталанфи Л. фон. История и статус общей теории систем // Системные иссле дования. Методологические проблемы. — М., 1973. — С.20-37; Эшби У.Р. Принципы самоорганизации // Принципы самоорганизации. — М., 1966. — С.314-343; Месарович М., Такахара Я. Общая теория систем: математические основы. — М., 1978.

41. Василькова В.В. Порядок и хаос в развитии социальных систем.—С. 188.

42. См., например: Афанасьев В. Г. Общество: системность, познание и управление. — М., 1981; Блауберг И.В., Юдин Э.Г. Становление и сущность системного подхода. — М., 1973; Батищев Г.С. Деятелъностная сущность человека как философский принцип // Природа человека в

современной философии. — М., 1969. — С.73-144; Давыдов А. Теория социальной системы: проблемы и перспективы // Рубеж. — 1994. — №5. — С.218-226; Садовский В.Н. Основания общей теории систем: Логико-методологический анализ.—М., 1974; Уемов А.И. Системный подход и общая теория систем. — М.,1972; Юдин Э.Г. Системный подход и принцип деятельности. — М., 1978.

43. Концепция самоорганизации: становление нового образа научного мышления. — М., 1994. — С. 18.

44. Василькова В.В. Порядок и хаос в развитии социальных систем.—С. 137.

45. Винер Н. Кибернетика, 2-е изд. — М.,1968. — С.30; Винер Н. Мое отношение к кибернетике. Ее прошлое и будущее. — М., 1969. — С. 18-20.

46. Гачев М. Норберт Винер и его философская концепция // Общественные науки и современность. — 1994. — № 6. — C.I 19.

47. Василькова В.В. Порядок и хаос в развитии социальных систем.—С. 138.

48. Концепция самоорганизации в исторической ретроспективе. — М., 1994. — С.4.

49. Крон В., Кюпперс Г., Паслак Р. Самоорганизация: генезис научной революции // Концепция самоорганизации в исторической ретроспективе. — С.90.

50. Prigogine I., Glandsdorff P. Thermodinamics Theory of Structure, Stability and Fluctuation. — N.Y., 1971.

51. Хакен Г. Синергетика. Иерархия неустойчивостей в самоорганизующихся системах и устройствах. — М., 1985.

52. Эйген М., Шустер П. Гиперцикл. — М., 1982; Эйген М. Самоорганизация материи и эволюция биологических макромолекул. — М., 1973.

53. Концепция самоорганизации: становление нового образа научного мышления. — С.10.

54. Печенкин А.А. От автоколебаний к самоорганизации: формирование синергетических идей в теории нелинейных колебаний // Концепция самоорганизации в исторической ретроспективе. — С.104—105.

55. Богданов А.А. Всеобщая организационная наука, или тектология.—М., 1913-1929.— Т.1-3.

56. Шалаев В.П. Социосинергетика: истоки, теория и практика в современном мире. — С.48.

57. Крон В., Кюпперс Г., Паслак Р. Самоорганизация: генезис научной революции // Концепция самоорганизации в исторической ретроспективе. — С.95-96.

58 Там же — С.97.

59 Князева Е.Н. Курдюмов С.П. Синергетика как новое мировидение. диалог с И Пригожиным // Вопросы философии. — 1992. — №12 —С З.

60. Пригожий И. Переоткрытие времени // Вопросы философии. — 1989 — № 8 — С 3-19; Пригожий И. Философия нестабильности // Вопросы философии — 1991 — №6. — С.46-52, Пригожий И От существующего к возникающему. — М., 1985; Пригожий И, Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой — М., 2000, Пригожин И .Стенгерс И Время, хаос, квант. — М., 1994, Пригожин И Наука, разум, страсть // Знание — сила. — 1997. — №9, Николас Г. Пригожин И. Познание сложного. Введение. — М., 1990;

Баблоянц А. Молекулы, динамика и жизнь. Введение в самоорганизацию материи. — М., 1990; Self-organization. Portrait of a Scientific Revolution / Ed. by W.Krohn, G.Kupper and H.Novotny. — Dordrecht etc,1990.

61 Пригожин И, Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. — С.70.

62. Там же —С. 114.

63 Майнцер К Сложность и самоорганизация Возникновение новой науки и культуры на рубеже века // Вопросы философии. — 1997 — №3 —С 48-61.

64 Шалаев В П. Социосинергетика истоки, теория и практика в современном мире. — С. 147.

65 См.. Пригожин И, Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой, Пригожин И. От существующего к возникающему. Время и сложность в физических науках. — М., 1985; Пригожин И Переоткрытие времени//Вопросы философии —1989.—№ 8, Пригожин И. Философия нестабильности // Вопросы философии. — 1991. — №6; Никольс Г, Пригожин И. Самоорганизация в неравновесных системах. — М., 1979; Николис Г, Пригожин И. Познание сложного. — М , 1990; Хакен Г Синергетика, — М., 1995; Thorn R Structural stability. — Mass., Benjamin Inc.,1975; Курдюмов СП, Малинецкий ГГ Синергетика — теория самоорганизации. Идеи, методы, перспективы. — М., 1980; Князева ЕН., Курдюмов СП Синергетика как новое мировидение. диалог с И.Пригожиным // Вопросы философии.— 1992.—№ 12.—С.3-21; Князева ЕН, Курдюмов С.П Законы эволюции и самоорганизации в сложных системах. — М., 1994.

66. Васильева Н. Пути и формы достижения ноосферной цивилизованности // Общественные науки и современность. — 1996. — № 1 — С 129

67. Князева Е Н, Курдюмов СП. Синергетика как новое мировидение диалог с И.Пригожиным//Вопросы философии.—1992.—№12 — С. 6

68. Майнцер К Сложность и самоорганизация. Возникновение новой науки и культуры на рубеже века // Вопросы философии. — 1997. — №3 —С 48-61.

69. См , например: Афанасьев В Г Системность и общество. — М., 1980, Анохин М.Г., Дэлиев М И. и др. Компьютерное моделирование социально-политических процессов. — М., 1994, Шабров О Ф. Системный подход и компьютерное моделирование в политологическом исследовани//Общественные науки и современность —1996 —№2.— С. 100-110

70. Пригожин И, Стенгерс И. Порядок из хаоса Новый диалог

человека с природой. — С. 112.

71. Пригожин И, Стенгерс И. Время, хаос, квант. — С.59.

72. Пригожин И, Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. — С.216—217.

73. См., например: Базыкин А Д, Кузнецов Ю А.. Хибник А И Портреты бифуркаций. — М., 1989.

74. Пригожин И..Стенгерс И. Время, хаос, квант. — С.70.

75 Thorn R. Structural stability. — Mass., Benjamin Inc.,1975.

76. Князева Е Н, Курдюмов СП Интуиция как самодостраивание //

Вопросы философии.— 1994.— №2.—С. 111.

77 Пригожин И., Стенгерс И Порядок из хаоса. Новый диалог

человека с природой. — С.162-163.

78. Тойнби А Дж. Если бы Филлип и Артаксеркс уцелели // Знание — сила — 1994. — №8. — С.60-65.

79. Князева Е.Н, Курдюмов СП. Синергетика как новое мировидение диалог с И.Пригожиным // Вопросы философии. — 1992. — №12 — с 5-6